Тихий уголок - Дин Кунц

Имея в своем распоряжении великолепные кадры, Натан Силверман сумел создать группу, объединенную не только прочными профессиональными отношениями, но и социальными связями, что было не очень свойственно Бюро. Ришона хорошо знала Джейн и считала ее, как и Ника, частью большой семьи. Она переживала за Ника не меньше, чем за Джейн, и регулярно справлялась о нем.

– Я не стал требовать возврата удостоверения, – сказал Натан. – Думал, что знаю ее достаточно хорошо, и не сомневался, что она вернется через два, а то и через полтора месяца.

– У нее же не каменное сердце, – возразила Ришона.

– Не каменное, но львиное. Ничто не может остановить ее надолго. Два месяца назад она удивила меня, попросив продлить отпуск. Ты, наверное, помнишь о ее звонке.

– Да, она собиралась поездить по стране вместе с Трэвисом. Говорила, что это пойдет малышу на пользу. Он обожал Ника.

– Так вот, Джейн дала мне свой новый номер, но рассчитывала, как она выразилась, что я дам ей немного свободного пространства. Я знал номера ее домашнего и сотового и поэтому предположил, что она купила новый смартфон. Тот же самый региональный префикс.

Он замолчал, смакуя рыбу, но его жена, знавшая, как тонко он умеет пользоваться паузами для придания драматизма своим историям (ему нравилось представлять в красочном виде даже самую заурядную новость), через пять секунд стала проявлять нетерпение:

– Ну ладно уже, Шекспир. Что с этим телефоном?

– Понимаешь, я дал ей пространство, о котором она просила. Но когда из Лос-Анджелеса пришло это сообщение, я собрался связаться с ней. Но звонить почему-то не стал, а вместо этого попросил одного из компьютерных гениев вычислить адрес телефона – неофициально, частным образом. В конце концов, речь ведь не идет о преступлении. И выяснилось, что это номер не смартфона, а дешевого анонимного аппарата.

– Анонимного?

– Куплен в «Уолмарте», в Александрии, и активирован в тот день, когда я говорил с ней в последний раз. Ни одной минуты на нем не израсходовано.

Без всякого предупреждения – ни грома, ни молний – сильный дождь, пробив темноту, забарабанил по крыше, и Силверман с женой удивленно посмотрели на потолок.

– Вот и проверим, работает ли отремонтированный водосток, – сказала она.

– Работает, работает, а это значит, что я сэкономил для нас четыреста долларов.

– Очень надеюсь, дорогой. Ты и представить не можешь, как я страдаю, когда ты сгораешь от стыда после очередной катастрофы из разряда «сделай сам».

– «Катастрофа» не слишком сильное слово?

– Я вспомнила о гостевом туалете.

После некоторой паузы он проговорил:

– Все равно лучше сказать «неудача».

– Ты прав, я преувеличиваю. А теперь объясни, зачем Джейн покупать анонимный телефон для звонка тебе?

– Не знаю зачем. Нет, правда. Но по пути домой я отклонился от маршрута и заехал в Спрингфилд – посмотреть на ее дом. Его там нет.

– Чего там нет?

– Спрингфилд на месте, а дома нет. Он снесен. А на ограде – сделанный архитектором рисунок нового здания, которое там построят. И надпись: «Резиденция Чень». Работы еще не начинались, строителей на участке не видно. Видимо, только получают разрешение. Поговорю с кем-нибудь завтра.

На лице Ришоны появилось скептическое выражение.

– Джейн не стала бы продавать и уезжать, не оставив тебе нового адреса. Это нарушение правил.

Дом Силверманов был основательным сооружением – хорошая кирпичная кладка, надежная столярная работа, – но от неожиданно налетевшей грозы в столовой образовался сквознячок. Ровные, устойчивые языки пламени свечей в хрустальных блюдечках удлинились и затрепыхались, как змеиные жала.

– А если она сменила свою фамилию на Чень и не сообщила нам, это тоже нарушение правил. То, что я получу из Лос-Анджелеса… ничего хорошего там не будет, Ришона.

– Послушай, Джейн – последняя из всех известных мне людей, кто пустится во все тяжкие. Не считая тебя.

– Я не о том, – сказал Натан; в этот момент сильный дождь еще больше усилился, и экономия в четыреста долларов за счет самостоятельного ремонта стала казаться не такой уж разумной. – Хотя, возможно, я ошибаюсь. Думаю, она попала, не по своей воле, в какую-то беду, такую тяжелую, что не могла сказать даже мне.

7

В Шерман-Оукс доля граждан в возрасте от шестидесяти пяти лет была выше, чем в большинстве населенных пунктов округа Лос-Анджелес. Средний размер семьи – два человека – бил чуть ли не все рекорды Южной Калифорнии. В целом городок был тихим, особенно дорогие кварталы на холмах.

Окна величественного кирпичного дома были украшены литыми наличниками и сандриками. Два гордых каменных льва стерегли ступени, словно здесь размещалась библиотека или суд, хотя обитатель особняка ничуть не интересовался библиотеками и считал себя слишком умным, чтобы представать перед судом. Вдоль дорожки, ведущей к дому, стояли низкие фонари. Каретный фонарь у двери заливал крыльцо приветливым теплым светом. На первом этаже окна горели тусклым светом, окна второго были темны.

Двумя годами ранее, в возрасте пятидесяти четырех и пятидесяти трех лет соответственно, Ричард и Бернис Брэнуик, которым все еще принадлежал дом, преждевременно отошли от дел и переехали в Скотсдейл, штат Аризона. Они много работали, но безмятежную старость супругам обеспечил их единственный ребенок Роберт, добившийся немалых успехов в избранной им профессии.

Джейн припарковалась на другой стороне улицы, проехав вверх по холму мимо еще двух особняков, затем взяла бинокль и стала изучать дом. Она не ожидала увидеть охранников, которые в этих местах встречались редко. Если бы соседи увидели человека, прячущегося в тени деревьев, то вызвали бы полицию. Лос-анджелесская полиция имела отделение в Шерман-Оукс, на Силмар-авеню, и к сообщению такого рода из этого района стражи порядка отнеслись бы внимательно.

Как бы то ни было, Роберт Брэнуик не видел необходимости в охранниках и ограничился стандартной системой защиты дома от грабителей. Если бы он подозревал, что Джейн знает его адрес и имя, его бы здесь не было. Ни сейчас, ни вообще. Возможно, он даже находился дома один, но скорее всего – нет. Такие, как он, обычно испытывают беспокойство, оставаясь в одиночестве. Наедине с самим собой ты рискуешь предаться самокопанию.

В третьем доме вверх по холму не было ни малейшего намека на свет. Обитатели явно отсутствовали или уехали на вечер.

Надев черные с серебром перчатки, Джейн пересекла улицу, обошла фасад и подобралась к темному дому сзади, готовая к встрече с собакой. За внутренним двориком находился длинный задний двор. Высокие стены отделяли его от соседних участков, но ограды, очерчивавшей границу земельного владения, там, где на краю оврага стояла небольшая рощица, Джейн не увидела. Чернильного цвета деревья, посеребренные луной, напоминали лес, созданный фантазией художника с помощью гравировальных игл, офортной доски, покрытой черным парафином, и глаза, привыкшего видеть сверхъестественное во всем.