Высота одиночества - Татьяна Минаева

— Ринк, мы справимся с тобой. Обещаю, — прошептал он и нежно поцеловал ее в висок. — Ты только не держи все в себе. Если страшно будет — говори. Я помогу. Мы вместе все преодолеем и выиграем. Ты рождена, чтобы стоять на верхней ступени пьедестала.

— Когда-то мне это уже говорили.

— Бердников?

Рина кивнула и, вздохнув, проговорила:

— Спасибо. — Непоколебимая уверенность в его голосе внушала спокойствие. Руки ее больше не дрожали, слезы высохли, оставив на губах солоноватый привкус. Рината высвободилась из его рук. Игорь было решил, что она сейчас уйдет, но вместо этого она обняла его за шею и, прильнув ближе, осторожно коснулась губами губ.

— Что ты делаешь? — выдохнул он.

— Хочу быть с тобой, — без тени сомнения произнесла Рината мягким, дурманящим шепотом.

Игорь чувствовал ее легкое дыхание, губы ее едва ощутимо касались его губ. Пройдясь пальцами по его шее, она снова накрыла его рот своим, пустила в ход язык, прижалась так, что он почувствовал маленькие округлости ее груди. Невольно, сам того не желая, положил ладони на ее талию и, поддавшись, ответил, позволяя себе ощутить ее вкус. Опускающийся вечер укутал их прохладой, легким шумом листвы, отдаленным стрекотом сверчков и вскриками припозднившихся птиц. В ароматном и густом летнем воздухе витали запахи трав, деревьев и сырой земли. От волос Рины пахло костром. Игорю хотелось стянуть с нее теплый плед, распустить их по ее бледным узким плечам, увидеть ее, слишком странную и сказочную для этого места тут, рядом с собой. Ее ладони тронули его плечи, снова коснулись шеи, пальцы погладили завитки волос на затылке, с губ слетел протяжный, призывный выдох.

— Игорь… — шепнула она, когда он, оставив ее рот, прошелся губами по скуле и добрался до мочки уха.

Он понимал, что должен остановиться. Еще секунда, еще две… Но вся она, хрустальная и неприступная, была сейчас для него. И ее гладкая кожа, и пахнущие костром волосы, извивающиеся по рукам черными лентами, и мягкие губы, и влажный розовый язычок… Ее трепет отдавался в нем таким диким желанием, что он казался себе подростком, неопытным сопляком, впервые допущенным к женским прелестям. Рина откинула голову на его ладонь, и шея ее, тонкая, нежная и беззащитная, открылась его губам. Маленькая венка, ключицы в вырезе футболки… Она, кажется, забыла, что они на улице, что в любой момент может вернуться Миша, что все это лишь усложнит их вроде бы устоявшиеся отношения. Но он не забыл.

— Рин, не надо. — Игорь ткнулся носом ей в скулу, губы мягко, в последний раз, тронули кожу, оставив чуть влажный след. — Ничего хорошего не будет.

Крепко прижав ее к себе, он ждал. Он слышал, как она дышит и чувствовал, как стучит его собственное сердце. Руки ее, лежавшие на его плечах, опустились, но вопреки его сомнениям, Рината не стала вырываться и кричать. Она тяжело выдохнула ему в шею, сглотнула и уперлась лбом в его плечо. Его рука так и лежала на ее затылке.

— Знаешь, ты меня достал, Крылов… — услышал он тихий голос. Рината едва слышно, нервно засмеялась, и он провел по ее волосам вниз. Подтянул плед, лучше укутывая ее.

— Это у нас взаимно.

Она уперлась ладошкой ему в бедро, и он разжал руки, выпуская ее. Возле уха прожужжал комар, стрекот сверчков затих и послышался снова. Рина сидела возле, на грубой самодельной скамье, не пытаясь что-то сказать или отвернуться. Глаза ее в надвигающемся сумраке казались темными и особенно глубокими, а лицо в обрамлении распущенных волос трогательно-нежным. И вся она была словно гостья из зазеркалья: слишком странная, слишком непредсказуемая, слишком красивая… Слишком, слишком, слишком! И тайн в ней было для него тоже слишком. Эти ее непонятные отношения с Бердниковым…

— Пойдем в дом, — сказал Игорь, поднимаясь на ноги.

Он подал ей руку, и Рината, чуть помедлив, вложила в нее свою. Встала, придерживая плед на груди, и молча, аккуратно ступая по начавшей сыреть траве, пошла рядом с ним к домику.

Гостевой дом, точно так же, как и хозяйский, был обустроен со всеми удобствами. Паровое отопление, маленькая кухня с добротным деревянным столом и стульями в деревенском стиле, две маленькие квадратные комнаты и ванная в конце загнутого коридора. Несмотря на то, что дом казался не таким добротным, как основная постройка, здесь вполне можно было жить и в зимнее время.

Скинув плед на топчан перед дверью, Рина пошла в душ, Игорь же отправился прямиком в отведенную ему спальню. Почти всегда, приезжая к другу, он ночевал тут, и эти выходные тоже не стали исключением. Стянув пропахшую дымом футболку, Игорь бросил ее на деревянную перекладину спинки стула и повел плечами, разминая мышцы. Мотнул головой и, замерев, уставился в окно, где расплывалось его собственное отражение. Подошел и задвинул аккуратные бело-голубые занавески. Их, несомненно, выбирала Соня. Повезло Мише с женой…

Игорь отвернулся от окна и принялся расстегивать джинсы. Мысли о жене друга оставили его так же быстро, как и появились. Вместо этого он вновь подумал о Ринате. Если бы она только была хотя бы немного откровеннее с ним… Еще и этот Новиков, чёрт бы его побрал! Расстегнув ширинку, Крылов сел на край постели и потер лицо руками. Почему в тот день, когда Бердников появился у них на катке, она сказала, чтобы он больше не смел ее трогать?.. Но ведь и напуганной она при этом не казалась. Уже в пятнадцать она была прекрасна — те же длинные волосы, голубые глаза, тонкие черты лица. В шестнадцать и подавно. И все же тогда она только-только превращалась из ребенка в красивую молодую женщину. И вот сейчас… Все эти взгляды, прикосновения… Откуда в ней это все?..

Задумавшись, он не услышал, как Рината вошла в его комнату. Поднял голову, только когда перед ним мелькнул подол ее нового домашнего платья.

— Я подумала… — Она сделала шаг к нему, помедлила и присела рядом. В ее глазах было разлито самое синее летнее небо, а щеки нежно розовели после теплого душа.

— О чем? — Уголок его рта дернулся, взгляд метнулся в округлый вырез платья и снова к лицу.

— Что, если ты и сейчас оттолкнешь меня… — Привычно звонкий голос звучал глухо, слишком чувственно, чтобы Игорь мог оставаться равнодушным. — Больше… — Она подвинулась ближе, коснулась его бедра своей голой коленкой. Ладонь ее легла на его руку. — Больше никогда не прикоснешься ко мне, понял?

Глаза Игоря потемнели. Холодная сталь смешалась с пеплом догоревшего костра, возле которого они сидели еще полчаса назад. Зрачки блеснули черными бездонными провалами, губы сжались в упрямую полоску. Он не делал попытки прикоснуться к ней, лишь повернул голову в ее сторону.

— Я не шучу, Игорь, — тихо сказала Рина, с надменной твердостью глядя ему в глаза. — Учти. Если сейчас я уйду, то все. Больше никогда.

— А как же поддержки? — криво усмехнулся он, стараясь скрыть и послевкусие собственных мыслей, и раздражение от ее наглых слов, и собственную реакцию на ее близость.

— Это самое большое, на что ты сможешь рассчитывать, — отозвалась она спокойно.