Высота одиночества - Татьяна Минаева

Накрыл ее руку своей и ласково сжал пальцы. Рина, замолчав на полуслове, посмотрела на ладони и перевела взгляд на его лицо.

— Как ты? — спросил Игорь, не убирая руки.

— Хорошо, ответила она и встала, но лишь затем, чтобы через миг опуститься к нему на колени.

Рука Игоря, поддерживая, обвила ее талию. Секундная неловкость позабылась, стоило только Ринате обхватить его лицо теплыми ладонями и прижаться губами к губам. Крылов обвил ее второй рукой, прижал еще ближе и поцеловал в краешек рта.

— Ринка, что ты делаешь? — ощутив её ласковые руки под своей рубашкой, прохрипел он. Стоило ему лишь почувствовать прикосновения ее пальцев, как внутри все закрутилось в узел, обжигая нервы затаившимся желанием. Никогда, даже в старших классах, он не велся так на девчонок, а тут…

— Хочу тебя, — тихо сказала Рината, продолжая водить по его спине ноготками. Взгляд невинный, но в глубине синих глаз что-то манящее, влекущее, по-женски притягивающее и опасное.

— Миша с Соней могут вернуться в любой момент. — Он изо всех сил пытался сохранить остатки здравого смысла. Но губы уже искали чувственные местечки на девичьей шее, а пальцы расстегивали пуговку ее джинсов.

— Мы услышим, — срывающимся голосом проговорила Рината, обнимая его и притягивая к себе. Запрокинув голову, она закрыла глаза и протяжно выдохнула. Наощупь нашла край его рубашки и, дрожа от нетерпения, торопливо потянула вверх. Его кожа под ее ладонями была горячей. Ей хотелось прильнуть к нему, вжаться, почувствовать его еще ближе. Вчера ей казалось, что ей достаточно, но сейчас она снова чувствовала это странное биение сердца, эту слабость, эту сладкую дрожь… Подняв руки, она позволила Игорю снять с себя футболку и тут же прижалась к нему всем телом. Грудь ныла, прося его прикосновений, тело, привычное к холоду одиноких ночей, томилось в предвкушении. Повинуясь желанию Игоря, розовая резинка слетела с ее волос. Три длинных сплетённых жгута косы, освободившись, рассыпались по спине тяжелым густым водопадом. Подхватив Рину под бедра, Игорь встал и, недолго думая, усадил ее на деревянный обеденный стол. Она не возражала. Откинулась на руки, подставляя его губам плечи, грудь, живот. Стеклянная сахарница со звоном упала на кафельный пол и разлетелась на осколки.

— М-м-м… — глядя на кусок стекла, в солнечном свете переливающийся возле раковины, застонала Рина, когда Игорь втянул в рот ее сосок, и запустила пальцы в его волосы.

Спустя мгновение джинсы ее «украсили» пальму, служившую неотъемлемой частью интерьера Сониной кухни.

Повинуясь рукам Игоря, Рината легла на стол. Вздрогнула от прикосновения пылающей жаром кожи и прохладной поверхности столешницы. Игорь гладил, покрывал поцелуями ее лицо, ключицы, грудь. дальше, к ямочке пупка и еще, к самому низу подрагивающего от желания живота. Ей казалось, что его губы и руки везде, что вся она, оплетенная его страстью, его силой, его напором, уже не понимает саму себя. Только еще ближе, только еще нетерпеливее, только еще горячее… Обхватив за плечи, она увлекла его за собой. Глаза ее потемнели от страсти, зрачки расширились. Маленькие серебристые искорки в синей радужке блестели, словно крошечные звезды. Она смотрела ему прямо в глаза, и он, пропитанный ею, тонул в ее женской силе, в ее чувственности.

На этот раз Игорь был осторожнее. Он чувствовал нетерпение Ринаты, но не собирался спешить. Мягко проник в нее и остановился, боясь снова причинить боль. Почувствовав его, она на выдохе застонала, протяжно, не скрывая собственных желаний, выгнулась, откровенная в естественной наготе и стремлении принадлежать. Тело ее, нежное и гибкое, напряглось всего лишь на секунду. И снова этот зовущий в водоворот первобытной страсти взгляд… Рина крепко обхватила его ногами, безмолвно приказывая продолжать, неровно выдохнула и сама подалась бедрами вперед, к нему.

А Игорь смотрел ей в глаза, в ее черные расширенные зрачки, и видел там отражение самого себя. Крепкий стол тихонько поскрипывал в такт их движениям, и весь мир вокруг раскачивался вместе с ними, как один большой маятник. Каким-то отдаленным, еще способным мыслить участком сознания, Игорь понимал: это больше, чем цель, это важнее, чем Олимпийские игры, это дороже, чем золото. Неважно, как она появилась в его жизни. Неважно, кто она и откуда. Важно только его отражение в ее глазах. Чтобы так было всегда…

А между тем, отдавшиеся во власть собственных желаний, они не услышали, как за окном раздался веселый смех Даши и добродушный голос Миши…

Еще десять минут спустя Михаил, наконец, вошел на кухню. Парочка, представшая его взору, ползала под столом и поспешно ни то собирала, ни то подметала рассыпанный по всему полу сахар.

— А что это вы тут делаете?

— Ой, Миха, привет! — Крылов жизнерадостно улыбнулся и потряс совком. — Мы чай хотели попить, но Рината… — Ипатова ударила его по ноге, при этом прикрывая шею лохматым конским хвостом, — … то есть мы… В общем, не вышел чай. Сахарницу задели, и вот…

— Ребята, вылезайте, я сама все уберу, — подала голос Соня.

— Извини, мы не хотели. — Рината смотрела на хозяйку дома и чувствовала, как покрывается красными пятнами.

— Разбилась и разбилась, — отмахнулась Соня и забрала из рук Рины щетку. — На счастье!

— Угу, на счастье, — поддакнул жене Фирсов, как-то странно косясь на Игоря. — Игорь, ты бы сходил, переоделся. Или это мода такая, надевать одежду швами наружу?

— Да! — нашарив торчащий ярлык на боковом шве, огрызнулся Крылов. Красноречивый взгляд друга действовал на него отнюдь не лучшим образом. — Последние тенденции. Но раз ты у нас придерживаешься таких консервативных нравов, схожу, переоденусь. — И, схватив за руку Рину, быстрым шагом вышел из кухни.

Миша и Соня переглянулись, в глазах их плясали смешинки.

— Пойду Дашку переодену, — сказала Соня.

— А я сахар уберу, — подмигнул ей Михаил. — На счастье… Надеюсь, что на счастье! — посмеиваясь, он покачал головой. Действительно, таким счастливым своего друга он еще ни разу не видел. Даже когда около трех лет назад тот с безумными глазами примчался к нему на мальчишник и прокричал, что он выиграл чемпионат России, и именно он поедет на Олимпиаду. Для Игоря спорт был единственно важным занятием. Несмотря на видимое разгильдяйство, Крылов разгильдяем никогда не был. В школьные годы он каждое утро перед уроками ездил на тренировку, а когда все ребята отправлялись домой — еще на одну. После провала на Олимпийских играх он мог бы бросить спорт и найти себя в чем-то другом, но Игорь, помимо прочего, отличался еще неимоверной упертостью и верой в собственные силы. И теперь друг на верном пути. Михаил был в этом уверен.

Едва они вышли на улицу, Игорь снял рубашку, вывернул ее и снова надел. Рина цокнула языком, но сказать ничего не успела, потому что он взял ее за руку и потянул к машине.

— Пойдем, у меня для тебя кое-что есть.

— Страшно представить, что именно, — покорно идя следом, усмехнулась Рината.