Мар. Щит императора - Александра Лисина

Сказано – сделано.

Спустя полтора часа я еще разок напоил находящегося в беспамятстве императора магией, с сожалением опустошив резервы до исходного уровня. А затем впрягся в импровизированную шлейку, один конец которой пропустил у императора под мышками и завязал петлей, а второй закрепил у себя на поясе. Не бог весть что, конечно, но ловить здесь было нечего. Раз уж за столько времени нас не нашли по остаточному следу от портала, значит, придется искать выход самостоятельно. Все же лес – это не пустыня. Там, где есть дерево, будет и огонь. А где есть огонь, появится и еда. Небось, в лесу и зверья найдется в достатке. Под снегом коренья можно будет съедобные поискать, да и на ветках небось еще не все ягоды птицами склеваны. На худой конец, на дереве и временное убежище создать можно. А уже потом, оставив в нем императора, пробежаться по округе в поисках более подходящего укрытия…

Примерно так я думал, когда час за часом пер по глубокому снегу.

Пер упорно, с пыхтением, но время от времени все-таки останавливаясь, чтобы проверить состояние императора и влить в него еще одну капельку магии, которой оставалось не так уж много. С каждой такой остановкой выдавливать ее из себя становилось все тяжелее. Я прекрасно осознавал, что однажды ее не останется вовсе. Но не помочь ему я не мог – смерть Карриана неминуемо означала и мою собственную гибель, причем мучительную, долгую и, если верить Тизару, во всех смыслах поганую. Наверное, не зря все же тени старались помереть раньше хозяев. С ними было нелегко, а без них еще хуже. Поэтому я брел по пояс в снегу, пыхтел, ругался, но все же исправно тащил свою ношу, очень надеясь, что делаю это не зря.

В какой-то момент я все же поймал нужный ритм и провалился в глубокий транс, позволивший не обращать внимания на усталость. А вышел из него только ближе к вечеру, когда полоска леса заметно приблизилась, а откуда-то издалека донесся долгий, подозрительно знакомый вой, заслышав который я вскинул голову, раздул ноздри, прислушался к себе и… неожиданно ответил.

Они показались на горизонте через полчаса – две огромные белые тени, гигантскими прыжками спешащие навстречу. При виде них я остановился, отвязал от пояса ремень, бросил его в снег рядом с находящимся в беспамятстве императором. И расслабился только когда громадные звери преодолели оставшееся расстояние и с приглушенным урчанием ткнулись носами мне в руки.

– Тихо, брат, – проговорил я, когда горячий язык исступленно лизнул мне ладонь. – Тихо… ты не ошибся. Это я вас позвал.

Огромный волк взвизгнул и прижался лобастой головой, всем видом выражая бурную радость. Второй оказался более сдержанным. Он выглядел старше, внушительнее. Поэтому, когда я поднял на него взгляд, лишь едва заметно качнул хвостом и наклонил голову, приветствуя и одновременно предостерегая.

– Я с миром, брат, – заверил его я, оттолкнув от себя второго зверя. – И мне нужна помощь. Окажете?

Звери одновременно посмотрели на занесенное снегом тело за моей спиной. После чего более молодой с недоверием принюхался, а старший бесшумно обнажил зубы. Впрочем, почти сразу он их спрятал – запах человека ему не понравился, но едва теплящаяся в Карриане жизнь делала его неопасным для стаи. Поэтому белоснежный зверь, в холке достающий мне почти до подбородка, недовольно сморщился, но все же подошел ближе и пытливо заглянул мне в глаза.

Само собой, это были не те звери, которых я встретил по дороге в Хад. Но чувство общности с ними я ощущал так же четко, как и с ними. Мы были одной крови. И жили по одним и тем же законам. Просто им повезло родиться в тех же телах, которые у них были на ледяных равнинах, а мне придется дохаживать эту жизнь именно так, на двух ногах. При этом память о прошлом я сохранил и был обречен до последнего дня знать о своем уродстве. С другой стороны, именно здесь, в этом мире и в этом теле, я отыскал свой огонек и нашел способ остаться с ним рядом, что примиряло с любыми неудобствами.

Зверь, похоже, прекрасно меня понял, потому что недовольство из его глаз вскоре ушло. После чего он уже без неприязни покосился на императора, согласно наклонил голову, а затем легонько ткнулся носом в мою щеку и молча сказал:

–«Нам тоже нужна помощь».

Бросить Карриана посреди снегов я бы не смог, но возникшую проблему мы все же решили: пока один из братьев остался согревать его величество и охранять его от местного зверья, второй волк подставил спину и в два счета домчал меня до виднеющегося вдалеке леса. Там он помог мне взобраться на разлапистую… не ель, но очень похожее на нее хвойное дерево, откуда я срубил пушистую ветвь. После чего мы вернулись на равнину, я перетащил Карриана на испускающую одуряющий аромат хвои волокушу. Затем привязал к ветке сплетенную из всякой дребедени веревку, отдал конец более молодому и выносливому собрату. Снова забрался на спину более старшему волку. И лишь после этого мы наконец отправились в путь.

Брат, которому я доверил тащить повелителя, вскоре отстал, потому что я просил его соблюдать осторожность. Тот волк, что был подо мной, напротив, наддал так, что только ветер в ушах засвистел, а снег из-под могучих лап разлетался с такой легкостью, словно мы не заснеженному лесу мчались, а совершали променад по хорошо укатанной дороге.

Правда, удовольствия от такого способа передвижения я не получил. Держаться, кроме как за уши и шерсть, было не за что. Спина у зверя оказалась чересчур широкой, чтобы отсутствие седла можно было чем-то скомпенсировать. Передвигался брат огромными скачками. Так что зад я об него отбил капитально. Да и ветками по морде тоже пару раз схлопотал, поэтому на место прибыл не только уставшим, но и поцарапанным.

О том, что мы почти приехали, я понял по тому, как изменился лес, насколько уменьшился слой снега под деревьями, а еще– по раздающимся неподалеку голосам.

Когда собрат остановился, вокруг него сгрудилась стая в полтора десятка таких же белоснежных зверей, которые посматривали на меня с нескрываемым подозрением. Но когда я спрыгнул, а вожак подтолкнул меня носом в спину, волки послушно расступились. Каждый из них настойчиво нюхал воздух, пытаясь понять, что же во мне не так. Самые смелые забегали то справа, то слева, тщетно пытаясь заглянуть мне в глаза. Самые умные озадаченно ворчали. Я же тем временем добрался до большой, глубокой, примерно на треть засыпанной снегом ямы, и тихо ругнулся, увидев, как внизу неловко ковыляет на трех лапах перемазанный в земле волчонок, время от времени издавая жалобный визг.

Честное слово, не знаю, каким чудом он умудрился соскользнуть вниз, не напоровшись ни на один из воткнутых в землю заточенных кольев и отделавшись лишь сломанной лапой, но руки тем, кто вырыл здесь эту гадость, я бы точно пообрывал. Нерт уверял, что северяне уважают волчье племя. Охота на волков в Сории законом не запрещена, однако их убийство не поощрялось. Причем не поощрялось до такой степени, что обычные охотники даже в плохой год не опускались до браконьерства. Тем не менее в стаде, как водится, не без паршивой овцы, поэтому даже среди сорийцев встречались те, кому белоснежная волчья шкура была нужна лишь для украшения.