Безнадежность - Колин Гувер

— Я забыла! Блин, у тебя день рождения, а я напрочь забыла. С днём рождения, Скай, и будь я проклята, я худший друг на свете.

— Да ладно тебе, — смеюсь я. — Вот и хорошо, что забыла. Ты же знаешь, терпеть не могу подарки, сюрпризы и вообще всё, что связано с днём рождения.

— Погоди-ка, я вспомнила, какая я офигенная. Пошарь у себя за шкафом.

Я закатываю глаза.

— Я так и знала!

— И скажи своему дурацкому бойфренду, пусть положит деньги на телефон.

— Есть, мэм! Ладно, я пойду, а то твоя мама сойдёт с ума, когда увидит счёт за международные переговоры.

— Да уж. Лучше бы она жила в более тесном контакте с природой, как твоя мама.

Я смеюсь.

— Люблю тебя, Шесть. Береги себя, ладно?

— Я тоже тебя люблю. И, Скай?

— Да?

— У тебя счастливый голос. Я счастлива, что ты счастлива.

Я улыбаюсь, и мы кладём трубки. Устремляюсь в свою комнату. Какое бы отвращение я ни испытывала к подаркам, я всё-таки человек, и любопытство мне не чуждо. Бросаюсь к шкафу, заглядываю за него. На полу лежит коробка в подарочной упаковке. Хватаю её, усаживаюсь на кровать и снимаю обёртку. Коробка битком набита шоколадками.

Чёрт, обожаю эту девчонку.

Я нетерпеливо топчусь у окна, когда машина Холдера наконец-то въезжает на подъездную дорожку. Выскакиваю за дверь, запираю её, бросаю взгляд на автомобиль и замираю. Холдер приехал не один. Открывается пассажирская дверца, вылезает какой-то парень. Когда он поворачивается, на моём лице наверняка появляется ошеломлённое выражение: нечто среднее между OMG и WTF. Надо же, запомнила — быстро учусь.

Брекин придерживает дверцу и радостно скалит зубы.

— Надеюсь, ты не будешь возражать против третьего лишнего. Мой второй лучший друг на свете предложил мне присоединиться к вам.

Смущённая до чёртиков, подхожу к машине. Брекин ждёт, пока я сяду, потом открывает заднюю дверцу и забирается на сиденье. Я поворачиваюсь к Холдеру, который ржёт так, словно до него дошла суть какой-то очень смешной шутки. А меня в неё не посвятили.

— Мне кто-нибудь объяснит, что, чёрт возьми, происходит? — требовательно вопрошаю я.

Холдер хватает мою руку и целует костяшки пальцев.

— Пусть Брекин, он быстрее говорит.

Он пускает машину по подъездной дорожке, а я поворачиваюсь к Брекину и выгибаю бровь.

Тот бросает на меня виноватый взгляд и произносит смущённо:

— Примерно две недели назад я заключил что-то типа второго альянса.

Я встряхиваю головой, пытаясь осмыслить это признание. Перевожу взгляд с одного собеседника на другого.

— Две недели? Вы общаетесь уже две недели без меня?! Почему вы мне не сказали?

— Я поклялся хранить тайну, — говорит Брекин.

— Но…

— Сядь прямо и пристегни ремень, — велит мне Холдер.

Я меряю его сердитым взглядом.

— Минуточку! Я пытаюсь понять, почему ты уже две недели тусуешься с Брекином, а со мной — только с сегодняшнего дня.

Взглянув на меня, он снова обращает взор на дорогу.

— Брекин заслуживал извинений. В тот день я вёл себя как последняя сволочь.

— А я, значит, на заслуживала?

Он прямо и твёрдо смотрит на меня.

— Нет, — молвит он решительно, снова глядя на дорогу. — Ты не заслуживаешь слов, Скай. Ты заслуживаешь поступков.

Пялюсь на него, раздумывая, сколько ночей он не спал, чтобы сформулировать столь идеальное высказывание. Он снова бросает на меня взгляд, отпускает мою руку и щекочуще касается моего бедра.

— Да ладно тебе, хватит дуться. Твой бойфренд и твой самый-самый лучший на свете друг везут тебя на блошиный рынок.

Я смеюсь и шлёпаю его по руке.

— А как не дуться, если мой альянс раздвоился без моего участия? За это будете весь день ко мне подлизываться.

Брекин устраивает подбородок на спинке моего сиденья.

— По-моему, в этом суровом испытании я пострадал больше всех. Твой бойфренд убил два моих пятничных вечера подряд. Всё скулил и хныкал, как ему хочется быть с тобой, но как он не может тебя подвести, и бла-бла-бла. Ты не представляешь, чего мне стоило не плакаться по этому поводу тебе в жилетку.

Холдер встряхивает головой.

— Теперь можете плакаться на меня друг другу сколько хотите. Жизнь вернулась в правильное русло.

Он переплетает наши пальцы и стискивает мою ладонь. Я чувствую покалывание на коже и не уверена, от чего оно — то ли от его прикосновения, то ли от его слов.

— Вы мне за это заплатите. Будете покупать на рынке всё, что я ни пожелаю, и плевать, сколько оно будет стоить или весить. И вообще весь день будете лизать мне задницу. По-моему, я это заслужила.

— Натурально! — соглашается Брекин.

— О господи, Брекин, Холдер и на тебя плохо влияет, — со стоном отзываюсь я.

Брекин хохочет, наклоняется через спинку моего сиденья, хватает меня за руки и тащит назад.

— Похоже на то, потому что мне вдруг захотелось полапать тебя на заднем сиденье.

— Ну, не настолько уж плохо я на тебя влияю, если ты думаешь, что на заднем сиденье я бы её всего лишь лапал, — замечает Холдер и шлёпает меня по попе, прежде чем я падаю на Брекина.

* * *

— Ты это серьёзно?! — вопрошает Холдер, держа солонку, которую я только что положила ему на ладонь. Мы слоняемся по блошиному рынку уже больше часа, и я строго придерживаюсь своего плана. Они приобретают для меня всё, что бы я ни пожелала. Эти черти меня предали. Вот возьму и скуплю весь блошиный рынок, чтобы приглушить обиду!

Взглянув на фигурку в его руке, киваю.

— Ты прав. Она хороша только в наборе.

Беру ещё и перечницу и протягиваю ему. Мне совсем не нужны эти фигурки. Вообще не думаю, что кто-то мог бы ими прельститься. Кто делает солонку и перечницу в виде тонкой и толстой кишки?

— Ставлю что угодно — раньше они принадлежали врачу, — заявляет Брекин, восхищённо разглядывая маленьких уродцев.

Залезаю в карман Холдера, достаю его бумажник и обращаюсь к продавцу:

— Сколько?

Тот пожимает плечами и отвечает равнодушно:

— Не знаю. По доллару каждая?

— А если доллар за обе? — спрашиваю я. Он берёт доллар и кивком прощается с нами.

— Отлично торгуешься, — замечает Холдер. — Смотри у меня, чтобы в следующий мой приход эти красавцы стояли на кухонном столе.