Анархия. Неумолимое возвышение Ост-Индской компании - Уильям Далримпл

в город удрученными, потеряв около 150 человек, включая помощника Клайва и его секретаря, которые погибли рядом с ним: "Это была самая теплая служба, в которой я когда-либо участвовал, - писал Клайв отцу, - и атака не достигла своей главной цели" - захвата или убийства наваба. Клайв не знал, был ли маневр удачным или неудачным, но подозревал последнее. Их проводники заблудились в тумане, и они едва не провалили атаку на королевский загон, дико стреляя во мрак, не зная, попадают они в цель или нет. Кроме того, они потеряли две пушки, которые пришлось бросить, застряв в грязи в лагере наваба. О чем они не догадывались, так это о том, какой ужас они внушали Сираджу уд-Дауле, которому лишь на мгновение удалось спасти свою жизнь. Около полутора тысяч его муршидабадских пехотинцев оказались не столь удачливы, как и 600 кавалеристов и четыре слона. Гулам Хусейн Хан рассказал, как выглядела атака с точки зрения моголов: "Они спустили свои лодки около двух часов ночи, - писал он, - и поплыли к крайнему лагерю противника, где простояли в ожидании всю вторую половину ночи".

На рассвете они высадились в тылу армии и вошли в лагерь, где не спеша развели жаркий огонь, который, будучи повторенным теми, кто находился в лодках, сделал мушкетные шары такими же обычными, как град, так что огромное количество людей и лошадей, оказавшихся под ним, были убиты и ранены. Дост Мохаммад-хан, который был не только главным командиром, но и человеком большой личной доблести, и одним из тех, кто был наиболее привязан к Сираджу уд-Дауле, был ранен и искалечен. Та же участь постигла и многих других офицеров; сообщается, что целью нападения было не что иное, как захватить самого Сираджа и увезти его.

К счастью для него, налетел туман, который на хиндийском языке называется кохесса, и наступила такая темнота, что двое мужчин [Клайв и Сирадж], хотя и находились так близко, не могли различить друг друга. Из-за этой темноты они перепутали дорогу и пропустили частный загон Сираджа уд-Даулы, так что принц едва спасся. Англичане заметили, что они шли уверенно, с порядком и расстановкой, как будто это был день смотра, ведя бесконечный огонь со всех сторон, пока не добрались до передней части лагеря, откуда неторопливо вернулись к своим постам и укрепленным домам, не потеряв ни одного человека.

Совершенно неизвестная Клайву в то время, его ночная атака на самом деле стала решающим переломным моментом. Напуганный неожиданностью нападения, Сирадж разбил лагерь и отступил ed на десять миль тем же утром. На следующий день он отправил посла с предложением о мире. Еще до ночного нападения он осознавал ущерб, нанесенный экономике Бенгалии разрушением Калькутты, и был готов проявить некоторую щедрость. Но 9 февраля он подписал Алиньягарский договор , который удовлетворял почти все основные требования Компании, восстанавливая все существующие английские привилегии и освобождая все английские товары от налогов, а также позволяя Компании сохранить свои укрепления и основать монетный двор. Единственным его требованием было удаление Дрейка - "Передайте Роджеру Дрейку, чтобы он не "мешал нашим делам"", - что Компания с радостью выполнила.

На следующий день Сирадж уд-Даула начал свой марш обратно в Муршидабад, оставив Клайва и Уотсона изумленными собственным успехом. Клайв был готов вернуться в Мадрас, выполнив все свои военные задачи с минимальными затратами и потерями: как он писал отцу 23 февраля: "Я рассчитываю очень скоро вернуться на побережье, поскольку здесь все кончено".

Однако, со своей стороны, Уотсон отчитывался перед короной, а не перед компанией, и для него все только усложнилось. За несколько дней до этого он получил официальное уведомление о начале того, что будущие поколения назовут Семилетней войной. По всему миру, от Квебека до реки Сенегал, от Огайо до Ганновера, от Минорки до Кубы, на всех имперских театрах начались военные действия между Великобританией и Францией. Инструкции Уотсона прибыли в пакете из Лондона вместе с официальной копией объявления войны и письмом из Адмиралтейства, предписывающим "всем офицерам при короле доставлять неприятелю беспокойство, насколько это в их силах".

Уотсон был однозначен в своих действиях: атаковать французов, где бы они ни находились. В случае с Бенгалией это означало начать с нападения на французскую

колонию Чандернагар , расположенную в двадцати милях выше по течению.

 

Отношения между властями Чандернагара и Калькутты всегда были на удивление сердечными: после падения Калькутты французы в Чандернагаре были щедро гостеприимны к беженцам Компании, когда они бежали от Сираджа уд-Даулы, приберегая свой гнев только для Дрейка и его Совета: "Их позорное бегство покрывает всех европейцев позором, который они никогда не сотрут в этом графе", - писал французский губернатор М. Рено . Все проклинают, ненавидят, отвращаются от них... Короче говоря, что бы кто ни говорил, эти господа, особенно мистер Дрейк, никогда не освободятся от такого позора, а мистер Дрейк никогда не лишит свой народ права повесить его и весь его Совет".

Учитывая это, после захвата города французы поспешили обратиться к своим британским коллегам с просьбой обеспечить местный нейтралитет на случай начала войны. Калькутта ответила теплом, и начались переговоры. Именно Уотсон прервал их 6 марта, за несколько часов до того, как договор о нейтралитете должен был быть подписан. По словам Жана Лоу, адмирал утверждал, что "власти Чандернагара не имели права заключать договоры, и поэтому он отказался подписать проект". Правда, однако, заключалась в том, что в тот самый день, назначенный для подписания, адмиралу сообщили, что два его потерянных и долгожданных корабля прибыли в устье Ганга, и именно эта новость заставила его изменить свое решение. Теперь английская армия отправилась в поход к Чандернагару, а пропавшие корабли приготовились плыть вверх по Гангу".

8 марта Клайв начал свой поход во главе небольшой армии, численность которой к этому времени возросла до 2700 человек. Он не торопился, и ему потребовалось три дня, чтобы преодолеть двадцать миль, разделяющих две соперничающие торговые станции. Через два дня наваб написал Клайву письмо, которое тот воспринял как согласие Сираджа на нападение на французов. Это было сделано в обмен на обещание ИИК оказать военную помощь в случае нападения на Бенгалию афганского монарха Ахмед Шаха Дуррани, который только что захватил Дели во время первого из семнадцати ежегодных набегов на Северную Индию и, по слухам, планировал грабительскую экспедицию на восток. К 12-му числу Клайв расположился лагерем в двух милях от Чандернагара и призвал французов сдаться. Французы отказались