Запах гари - Вячеслав Воронов

Котиль проехал через школьный стадион. Это было редкое место в городе, лишённое развалин, словно должна была существовать территория, свободная от горя и разрушений. За стадионом, неподалёку от транформаторной подстанции, он увидел большой тополь, поверженный наземь, сбивший стволом металлическую решетку ограждения. Редкие деревья падают даже при сильных землетрясениях, слишком хорошо укореняются эти дети природы в земле, имея полную зависимость от неё. Котиль удивился, каким это толчком можно свалить гиганта с хорошими корнями, но тут разглядел за начавшими желтеть листьями провал в земле.

Щель, черневшая зевом сказочного чудовища, тянулась почти от территории школы и уходила под основание частично рухнувшей девятиэтажки. Обрушенные бетонные панели, со смятыми оконными проёмами, из которых жалким тряпьем торчали занавески, сгрудились над щелью. Некоторые блоки обрушились вниз, в самое сердце земли. Пугающая пасть недр словно жаждала поживы, пищи для себя, будь то бетон или люди. Котиль притормозил, впечатлённый масштабами катастрофы, раздумывая, куда ехать дальше.

Тут он увидел недалеко от разрушенной девятиэтажки группу людей, словно материализовавшихся из развалин. Без всякого чутья он понял, что эти люди были настроены не менее решительно, чем те, которых он оставил позади вместе с Бардагановым. Огнестрельного оружия у них на первый взгляд не было, но движения были резкими, лица суровыми, а глаза горели ненавистью. Возраста они были разного. Впереди маячила длинная угловатая фигура совсем еще юнца с какой-то бутылкой в руке. Немного в стороне, стараясь не отставать, ковылял на ревматических ногах пенсионер, сжимая совковую лопату. Последнее было бы смешным, если бы всё его естество не излучало физически ощущаемую злобу.

Котиль понимал, что это по его душу, и что время терять в такой ситуации неразумно. Но ещё несколько секунд он сидел и всматривался в фигуры и лица этих людей, поражённый исходящей от них ненавистью. «Что я им сделал плохого?» — возник у него вопрос, и тут же кто-то в голове его иронично проскрипел, упиваясь всезнанием: «А им плевать, делал ты или нет. Достаточно, что ты не такой, как все. Есть повод свалить на тебя вину за всю свою лень, тупость и подлость».

Этот язвительный всезнайка готов был бесконечно выплёскивать злобу, но Котиль прогнал отбиравшие время мысли и включил передачу. Он собрался было уносить ноги, но в одно мгновение передумал и направил машину на людей. Не ожидая этого, те бросились врассыпную. Парень с бутылкой, неуклюже отскочив в сторону, несколько раз замахнулся, но так и не решился бросить. Котиль свернул в сторону ковылявшего пенсионера с лопатой в руках. Позади него, слегка пригнувшись, выполнял какие-то военные маневры мужик с бамбуковой палкой от лыж, с пластмассовым кругом на конце. Взревев для устрашения двигателем, Котиль вдавил тормоз прямо перед врагом. Автомобиль по инерции прошел еще с полметра и ударил пенсионера в бедро. Тот неуклюже свалился на капот, мертвой хваткой сжимая лопату, лелея в душе своей месть. Лопата грохнула в том месте, где еще щетинились куски разбитого лобового стекла, прямо перед лицом Котиля.

Пенсионер совсем не выказывал страха и не раскаивался в своих намерениях. Он пытался ползти по капоту, поближе к врагу, продвигая лопату вперед, как защитник отеческих рубежей связку гранат. Глаза его, налитые кровью, не мигая смотрели на Котиля, рот был открыт и издавал невнятное рычание. Он готов был впиться в плоть врага зубами.

Котиль вцепился в лопату и толкнул ее от себя. Пенсионер, неотделимый от своего орудия мести, съехал с капота и грохнулся на землю, задев мужика с бамбуковой палкой лопатой по ноге. Тот вскрикнул и припал на ногу, словно раненый. Котиль, выкручивая руль и нажимая на газ, боковым зрением уловил движение сбоку автомобиля и повернул голову.

Парень наконец решился и швырнул бутылку с пылавшим на ней фитилем. Она угодила в дверь, и Котиль был ослеплен вспыхнувшим вокруг пламенем. Брызги горевшего бензина попали ему на футболку, и он пытался сбить огонь ладонью.

Часть машины охватило живым, подвижным, трепетавшим и ровно гудевшим пламенем. Котиль чувствовал всё нараставшее тепло и вдыхал дым, мимовольно ощущая наслаждение, впитывая в себя стихию, ставшую частью его естества. Он знал, что в наслаждении этом таится яд, как в наркотике. Огонь припекал всё сильнее, грозя изжарить его живьём. Футболка, которую он погасил не полностью, занялась с угрожающей скоростью. Он быстро содрал её с себя, бросив руль, не останавливая машины, которая неслась уже непонятно куда. Содрав футболку и швырнув её в окно, Котиль увидел перед собой ветки поверженного тополя и тёмную пасть провала в земле.

Пылающий «Уазик», проехав под заскрежетавшей по кабине веткой, соскочил на ступеньку в провале, словно на первую ступень в преисподнюю, ударив покрышками по камням. Задержавшись на долю секунды, автомобиль медленно, но уверенно стало клонить в бездну, и Котиль, вдавивший педаль тормоза, видел всё больше раскрывавшийся перед ним зев бездны. Впереди, по ходу движения, были ещё ветки, и «Уазик», уперевшись в них правой стойкой кабины, приостановился и стал разворачиваться левым крылом в сторону пропасти. Бензин догорал, и в кабине становилось невыносимо жарко.

Котиль перебрался на правое сиденье и рванул дверную ручку. Дверь приоткрылась, но, упершись во что-то, дальше не шла. Зарычав от злости, Котиль всадил в неё основание ладони. Жалобно лязгнул металл, посыпалась под могучим напором земля, но дверь почти не поддалась. Котиль снова нажал, чувствуя боль в основании ладони. Кусок гранита, засевший в земле и упиравшийся в дверцу, выскочил, и, подпрыгнув на склоне, улетел в пропасть. Тут что-то грохнуло о крышу, и тотчас живая подвижная феерия пламени потекла по задней дверце, перекинувшись на переднюю, через которую Котиль пытался выбраться. Его снова обдало жаром, и он отпрянул, закрываясь руками. Горело теперь с двух сторон, металл накалялся, как стенки жаровни, и путь был только один — через проём, где когда-то было лобовое стекло, глядевший в бездонную пропасть.

Котиль чувствовал, что силы приливают к нему, как океанская волна на скованный засухой берег. Лишь остатками разума, опьяненного наркотиком, он понимал, что если задержится здесь, то сгорит заживо. О крышу автомобиля снова что-то грохнуло, полыхнуло сильнее. «Сколько у вас этих бутылок, твари вы», — подумал Котиль. Языки пламени заползли в салон, и пекло всё сильнее. Котиль осторожно, стараясь не раскачивать машину, от падения в пропасть которую удерживало совсем немногое, полез через проём лобового стекла.

Едва он выбрался на капот, наклонённый в сторону пропасти, люди увидели его и заорали от дикого охотничьего инстинкта. Жертва была на краю гибели, выглядела беззащитной, и они осатанели от желания добить врага. Пенсионер, тщательно прицелившись, кинул лопату черенком вперед, словно охотник дикого племени копьё. Он не рассчитал, и широкой рабочей частью она задела ему плечо. Грохнув о металл автомобиля, лопата улетела в пропасть. Он застонал от боли о досады, и, заскулив уже вообще как-то жалобно, пару раз прокрутившись волчком, отошёл от трещины.