Неоновый дневник - Дина Кей

я тащусь от его светлых волос, просто не могу оторвать от них взгляд. Мне так хочется запустить в них свои пальцы…

— Пиво будешь?

— Что?

Его голос выдергивает меня из мира грез, в который я уже успела погрузиться с головой. Иван протягивает мне бутылку, и я пытаюсь сфокусировать взгляд на ярком кружке этикетки.

— Пиво.

— Спасибо, у меня есть вино. Спиздила в круглосуточном около «PV».

Под одобрительные возгласы извлекаю трофей из сумки. Иван достает ключи от подъезда, и мы вдвоем пытаемся пропихнуть пробку внутрь узкого горлышка. Стаканчиков нет, поэтому я делаю глоток, и передаю бутылку Ивану.

— Что потом будете делать?

— Не знаю. Пока просто тут. Дальше — посмотрим.

— Ясно. А мне нужно сегодня ехать в Т.

Тут же, в мою нетрезвую голову приходит одна из тех идей, что кажутся охуительными, когда ты пьян, и в следующую секунду я открываю рот, и говорю:

— Хочешь поехать со мной?

Кажется, он тоже находит ее удачной:

— Хочу. Я там ни разу не был. Это далеко?

— Нет, четыре часа на поезде. Я часто так езжу.

— А когда поедем?

— Ну, вот сейчас допьем и двинем. У тебя паспорт с собой?

— Неа. Заедем за ним?

— Да легко.

Его друзья смотрят на нас, а мы стоим друг напротив друга, и от взгляда его серых глаз у меня першит в горле. Вторую бутылку, купленную в магазине около вокзала, мы допиваем в тамбуре экспресса. Красное солнце мелькает за верхушками деревьев, и я кладу голову на его плечо. Как хорошо, что есть кто-то, кому можно положить голову на плечо, закрыть глаза и просто слушать гул колес, слушать тишину внутри себя.

— Дина! Вставай, мы приехали.

Иван тормошит меня, я открываю глаза. Нежно-розовые сумерки заливают вагон экспресса, солнце снаружи падает за крыши домов, и меня охватывает такое знакомое чувство — предвкушение ночи, яркой, сияющей огнями центральных улиц, опьяняющей обещаниями того, что все обязательно будет охуенно. Скоро появятся звезды, и они, как всегда, дадут нам надежду.

Мы покупаем бутылку коньяка и идем гулять. Алый жар неба сменяется холодом неонового ультрамарина, и на нас опускается ночь. Мы пробираемся сквозь нее, оставляя позади искрящиеся улицы, ослепляющие и оглушающие шумом ночной жизни. Площадь Ленина, с ее темными таинственными уголками, надежно спрятанными под тяжелыми кронами тополей, принимает нас, и мы курим, сидя на скамейке, укрытые от ночной суеты слепой тишиной. Я пишу Аленке сообщение: «Привет. Родители дома? Я приехала не одна». «Они за городом. Ты с кем?». «Увидишь.»

Я смотрю на Ивана, и думаю о том, что тот, кто пишет сценарий к моей жизни, не лишен чувства юмора. Как у меня получилось встретить этого парня? Он прикуривает сигарету и, откинув челку со лба, поднимает на меня глаза. Его светлые волосы рассыпаются по воротнику толстовки, и я провожу по ним рукой, пропуская выгоревшие пряди между пальцами.

— Пойдем ко мне домой? Тут недалеко.

Я беру его за руку, и мы погружаемся в темноту переулков, рассеивая эхо наших шагов по сонным дворам спального района. Здесь тоже есть своя жизнь — подростки на скамейке у подъезда стреляют у нас сигареты, пока я пытаюсь вытащить из сумки постоянно выскальзывающие из пальцев ключи. Лифт поднимает нас на последний этаж, и я давлю на кнопку звонка. Аленка открывает дверь:

— Привет.

— Привет. Алена, это Иван. Иван, Алена. Проходи.

Мы вваливаемся в квартиру, минуя мою онемевшую сестренку, проходим на кухню, я ставлю на стол наполовину пустую бутылку коньяка.

— Есть что пожрать?

Сестра молча достает из холодильника какую-то еду, не сводя с Ивана глаз — понравился что ли? Мы разливаем остатки по стопкам, пьем, и Иван выходит покурить на балкон, оставив нас вдвоем. Аленка наконец открывает рот:

— Дина, это же вылитый Макс.

— Перестань, просто немного похож. Волосы, рост, все такое.

— Ну, конечно. Он выглядит так, как будто он — его младший брат!

— Нет у Макса никакого брата. Да что ты на нем зациклилась?! Как у тебя дела? Как учеба?

Иван возвращается, и мы достаем бутылку, спрятанную родителями в кухонном шкафу — давно найденная мною заначка приходится как нельзя кстати. Оттого, что я пью второй день подряд, а может, потому что я спала всего пару часов за последние сутки, мне кажется, что все это — просто сон, галлюцинация, фантазия поехавшего от злоупотребления алкоголем мозга. Смеющаяся Аленка, держащая в увенчанных зелеными ногтями пальцах наполовину пустою стопку, крохотная кухня в квартире, где я жила когда-то давно, еще в другой жизни, светловолосый парень с серыми глазами, сидящий напротив меня — все это не может быть реальным. Я смотрю в черную пустоту окна, демоны внутри меня просыпаются, и у меня холодеет затылок от того, что они мне нашептывают. Я встаю из-за стола:

— Все, я устала. Я спать. Ты со мной?

Даже не дождавшись ответа, хватаю Ивана за руку и тяну его в спальню, оставляя охуевшую от происходящего сестру допивать остатки коньяка на кухне. Мы целуемся в коридоре, целуемся в спальне, я толкаю его на кровать, расстегиваю и тяну его штаны вниз, сажусь на него сверху, снимая футболку, и в этот момент он ловит меня за руки:

— Дин, посмотри на меня.

Я откидываю волосы с лица:

— Что случилось?

— Ты хочешь быть со мной? Ты будешь моей девушкой?

— Нет, Иван, я не…

Не дослушав, он скидывает меня с себя, натягивает штаны и идет на кухню. Я надеваю футболку и плетусь за ним. Ну что за хуйня? Почему нельзя просто потрахаться без спектакля? Что он вообще собирается делать?!

Иван подходит к столу, берет нож, и с размаху режет себя по руке, я тупо смотрю на раскрывающуюся ярко алую линию пореза — вдоль. От запястья, и почти до локтя. Блять. Аленка что-то кричит, я хватаю телефон, звоню в скорую, называю адрес, открываю входную дверь нараспашку. Сестра тащит из ванной полотенце, я прижимаю его к руке Ивана, и оно тут же пропитывается красным, Аленка трясет меня за плечи:

— Надо перетянуть ему руку!

— Чем?!

Протягивает мне сантиметровую ленту. Я обматываю ей его руку чуть повыше локтя, в глазах пляшут черные точки, в голове шумит, я смотрю на капающую на пол кровь, поднимаю взгляд на Ивана — бледное пятно лица, мутные от боли, и, наверно, от страха, глаза. Я бью его по щеке:

— Блять, что ты творишь?! Что ты делаешь? Ты ебанутый?!

— Ты будешь со мной?

Его слова — тихий шелест и