Пурпурный рассвет. Эпидемия - Руслан Темир

просто средство передвижения и способ показать социальный статус. Но сейчас транспорт — необходимость для выживания, без которой он лишался мобильности и защиты. Как птенец, выпавший из гнезда с еще не окрепшими крыльями. А гнездо в двадцати километрах. И нога уже начала распухать, даже стоять больно.

— Сука-а-а-а! — Не выдержав, Саша закричал на всю улицу. Протяжно, со срывом голоса.

Злость переполняла его, злость на эпидемию, на пожарных, которые не приехали, на родителей, которые умерли. Больше всего злился на себя. Если бы был предусмотрительнее, то никогда бы не вляпался в такую дерьмовую ситуацию.

Опустившись на бордюр прямо на дороге, вытянул больную ногу. Мысли никак не хотели выстраиваться в логическую цепочку и подсказать выход. Ни одного человека вокруг, ни одной машины. Собрав последние силы, чтобы не сорваться в панику, вспомнил о мобильнике. Достал из кармана смартфон, еще работает, палочки антенны даже на максимуме. Открыл программу с картами, включил навигацию, но тут же выключил, и так зарядки всего семьдесят процентов, а геолокация сожрет аккумулятор за пару часов. Вот его местоположение, возле входа в метро. Проложил маршрут до загородного дома, семнадцать с половиной километров. В старших классах занимался легкой атлетикой и бегом. Марафонцем не был, но пробежать пятнадцать километров в среднем темпе вполне мог. Сейчас конечно не побегаешь, но если напрячься, делать передышки, то к утру может и доберется, а там уже можно отдохнуть, завалиться в бассейн и забыть об этой ночи, как о страшном сне.

Сняв кроссовок и носок, помассировал лодыжку. Вроде ничего серьезного — растянул связки, но болит противно. Немного оттекло, но перелома точно нет, иначе бы даже не встал на эту ногу. Плечо почти отпустило, скорее всего, ушиб, но двигать рукой все еще болезненно.

«Эх, если бы мозги были на месте, еще аптечку с дома прихватил бы. Сейчас эластичный бинт и пара таблеток ибупрофена не помешали.»

Медленно поднявшись с земли, побрел по тротуару сверяясь с картой на смартфоне.

26 июня Москва

20.34 По московскому времени

Ушел от станции метро больше, чем на километр. Идти стало немного легче, это ободряло и придавало сил, начал верить, что доберется пешком до дома. К боли то ли привык, то ли нога действительно стала меньше болеть. Начинало смеркаться. Город вокруг изменился до неузнаваемости. Из шумного и суетливого превратился в пустующий и истеричный. За всю дорогу увидел всего несколько человек, но они не обратили на него никакого внимания. Одинокий мужчина в пыльной одежде, задыхаясь от приступов кашля, шел в сторону центра. Услышав его, Саша быстрее перешел на другую сторону улицы, опасаясь заразы. Еще двое катили широкую тележку, загруженную коробками и скарбом, и даже не посмотрели в его сторону, лишь прибавили шаг. Несколько раз мимо промчались машины, но по их скорости было ясно, что они не остановятся. Видел людей, лежащих на земле, но не стал подходить и выяснять, живы они или нет. Единственной его целью сейчас был загородный коттедж с уютной спальней, бассейном и запасом еды минимум на месяц.

Он просто шел, стараясь ни о чем не думать, представляя, как доберется, примет душ, или даже залезет в ванную, откроет бутылку чего-нибудь горячительного и забудет об этой чертовой эпидемии. Нужно просто дойти, тем более это оказалось не так уж и сложно.

Через пару кварталов увидел аптеку, небольшой магазин на первом этаже шестнадцатиэтажки. Дверь открыта настежь, внутри горит свет. Подойдя ближе ко входу, осторожно заглянул внутрь. В помещении никого не видно, лишь отблески диодных ламп на зеленом кафельном полу и запах лекарств.

— Есть кто? — спросил Саша, с опаской заходя внутрь.

Тишина, только гудят холодильники за кассой. Подойдя ближе, постучал рукой в стекло кассы. Из двери подсобки послышалось шуршание. Насторожился и крепче сжал рукоять пистолета в кармане. В проеме показалась голова. Лысоватый мужик непонятного возраста, вроде и не старый, но выглядит очень плохо. Впалые щеки, вытаращенные глаза в паутине капилляров, расширенные зрачки почти полностью закрывают радужку, делая взгляд сумасшедшим и отталкивающим.

— Тебе чего пацан? — спросил мужчина, не высовываясь полностью.

— Мне бинт эластичный нужен, и обезболивающие какое-нибудь, — Саша понял, что это не продавец, но выбора у него нет, тип был тут первым.

— Есть, есть, есть. А бабки у тебя есть? — мужчина осмотрел гостя с головы до ног, двигая глазами неестественно резко.

— Аптека-то не твоя, сам, небось, воруешь?

— Кто ворует? Я ворую? — незнакомец полностью вышел из-за двери. Белая футболка с пятнами пота заляпана свежей кровью. От тощего тела несет запахом химикатов и грязных вещей. В руке обычный кухонный нож, тонкий, с небольшой деревянной ручкой и зубчатым лезвием, полностью покрытым липкой и густой кровью. — Подь сюды, я те покажу, кто тут ворует.

Саша попятился назад к двери. Сразу понял, что это «винтовой»[1], знал, на что они способны под кайфом. Наркоман уставился на него и замер за прилавком. Князев пятился, наркоман смотрел, только холодильники гудели. Подвела вывихнутая нога, с вскриком он завалился назад, прямо на рюкзак. Мужик как будто ждал этого, рывком вылетел из-за прилавка и ринулся к распластавшемуся на полу. Саша выхватил пистолет, руки дрожали, но с такого расстояния не промахнётся. Торчок замер и уставился на ствол, это никак не входило в его планы, и затуманенный мозг думал, как ему реагировать. Сумасшедшие глаза смотрели в дуло пистолета, ожидая выстрела. Но его не последовало. Князев несколько раз дернул спусковой крючок, но ничего не произошло. Пистолет лежал в руках мертвым куском железа, и чувство защищённости улетучилась, уступив место паническому страху. Наркоман ухмыльнулся, выставив на показ ряд сгнивших и желтых зубов. Начал неспешно приближаться, выставив вперед нож. То, что жертва превосходила по габаритам раза в полтора, его не пугало. Саша тоже не думал об этом, он еще пару раз нажал на спуск, надеясь, что пистолет все же выстрелит. Уставившись на смотрящий в грудь нож, представил, как перемазанный чужой кровью кусок железа пропарывает его живот, а торчок улыбается, сидя на нем и вгоняя лезвие глубже и глубже, прокручивая рукоять. Если бы не паника, он бы понял, что наркоман весит не больше шестидесяти килограмм и ростом не выше ста семидесяти сантиметров. Со своим ростом за сто девяносто и весом под восемьдесят пять кило, он мог его просто поднять за шкирку и швырнуть в стену. Но страх полностью сковал его, и единственное, что он видел, это — нож.

Подойдя как можно ближе, наркоман решил прыгнуть. У Князева сработал инстинкт самосохранения, он