Слепящий нож - Брент Уикс

ты, Гэвин Гайл, – человек или бог? – спросила Третий Глаз.

– Прежде всего я тот, кто очень торопится. Помоги мне или по крайней мере не мешай, потому что я намерен выполнить то, что наметил, и, если ты встанешь на моем пути, мне придется прибегнуть к крайним средствам.

– Не сказала бы, что ты мне очень нравишься, Гэвин Гайл.

– В других условиях, может быть, и понравился бы. А сейчас прошу прощения, но мне нужно закончить гавань.

– Ужин, – проговорила Третий Глаз. – Разумеется, после захода солнца. Я приглашаю тебя на ужин. Ты дал мне много пищи для размышления, и я желала бы отплатить тебе тем же. Или ты считаешь ниже своего достоинства делить трапезу с крысой?

Она с вызовом подняла ровную бровь. Удар был чувствительным.

– Я… с радостью принимаю приглашение, – отозвался Гэвин.

Он двинулся по пляжу, вбирая в себя свет. Рубашку он скинул – было не настолько тепло, чтобы в этом была необходимость, но Гэвин хотел, чтобы Третий Глаз и ее люди видели волны цвета, заливающие его кожу, пока он уходит прочь. Сперва желтый, от которого его тело засияло, словно золотое. Гэвин взметнул фонтан желтого в воздух, и к моменту, когда люксин коснулся воды, он приобрел очертания глиссера.

Каррис шагнула на палубу рядом с ним.

– Ума не приложу, зачем ты постоянно ставишь себя в такое положение, когда тебе приходится поворачиваться спиной к вооруженным людям.

– Весь мир вооружен, – ответил Гэвин. – К одной его половине все равно приходится стоять спиной.

Она хмыкнула:

– А мне в результате постоянно приходится пятиться.

Гэвин взглянул на нее: на лице Каррис играла усмешка.

– Ты на меня не злишься?

Он-то считал, что обращался с ней не лучшим образом.

– Ты же Призма, – отозвалась Каррис с почтительным жестом, как бы показывая испускаемое этим словом сияние. – Разве можно злиться на Призму?

Гэвин рассмеялся. Он прожил всю жизнь среди женщин – и до сих пор их не понимал!

– Нет, в самом деле? – настаивал он.

Каррис присоединилась к нему на веслах.

– Я не знаю, чего ты в конечном счете добиваешься относительно этих тирейских беженцев. Уверена, что у тебя на уме какой-то далеко идущий план. Но меня это не заботит. Я вижу, что ты действительно делаешь это, чтобы спасти людей, у которых в настоящий момент нет ничего, чем они могли бы тебе отплатить. Людей, которые представляют собой ужасную обузу. Людей, которых ты вполне мог бы не принимать в расчет. Однако ты не стал делать вид, будто их нет. Это… это хороший поступок. Мне не следует отнимать это у тебя.

«То есть в глубине души тебе все же хочется это у меня отнять».

– Спасибо, – отозвался Гэвин. Он сказал это искренне, но сердце у него все равно болело.

«Один год… Может быть, и хорошо, что мне остался только год. Не думаю, что я смог бы прожить с этим еще пять».

Они принялись за работу, и понемногу его боль отступила. Гэвин чертил огромные опоры, которым предстояло поддерживать стенки волноломов. Нужно было еще немного повзрывать, чтобы расчистить морское дно и зарыться в него достаточно глубоко, обеспечивая опорам прочный фундамент, но в основном магия была достаточно незамысловатой. Слои желтого для прочности плюс зеленый для упругости. Он с большой радостью использовал бы синий, но, наверное, должно было хватить и этого.

К ночи с опорами было покончено. Завтра их ждали сами стены. Через день – завершающие штрихи и проверка работы, чтобы удостовериться, что все элементы выполняют назначенную для них функцию. После этого можно будет убираться отсюда.

Они подгребли к берегу, когда солнце уже село. Гэвин думал о том, что после сегодняшних трудов ему, вероятно, стоит вымыться перед ужином в компании Видящей.

– Ты собираешься с ней переспать? – спросила Каррис.

Гэвин поперхнулся.

– Что?!

– Это значит «да» или «да, если подвернется удобный случай»?

Гэвин залился краской, не найдя, что ответить. Впрочем, Каррис уже отвернулась. На ее скуле вздулся и опал желвак.

– Прошу прощения, лорд Призма. Вопрос был неуместным. Приношу свои извинения.

Что ж, значит, вопрос исчерпан.

«То есть я не могу спать с тобой, но помогай мне ад, если я вздумаю спать с кем-то еще, вот как? Просто великолепно!»

Третий Глаз ждала их на пляже. Она подошла к лодке – воплощение аристеи телесного изящества, чувственности, гибкости, соблазнительности, которая не казалась наигранной. Пока она стояла, ее фигура просто впечатляла. В движении она была женщиной, глядя на которую весь мир замирал от восторга, вознося хвалы Орхоламу за то, что он дал тела своим созданиям, создал свет, чтобы человек мог видеть красоту. Ее сочные красные губы приглашающе улыбались, большие глаза сияли. На ней была белая накидка, не скрывавшая безупречного телосложения, настолько тонкая, что сквозь нее виднелись темные круги сосков.

«Просто великолепно, черт подери!»

Глава 31

Кип вернулся в казарму в полном отчаянии. Он не знал, что делать. Если он расскажет Отверженным, что Тицири отсылают домой из-за него, они могут ополчиться на него, боясь, что будут следующими. И этот страх будет вполне оправдан.

Что еще могло означать, что «в следующий раз будут более крупные ставки»? Денег у Кипа не было. Это могло значить только, что Андросс отошлет домой кого-то более близкого к Кипу… или придумает что-нибудь еще похуже.

Казарма, впрочем, оказалась пустой – видимо, другие студенты еще не вернулись с практических занятий. Кип прошел к своей койке у задней стены, еще раз удостоверившись, что в помещении никого нет. Отсчитал четыре койки от своей собственной, раскрыл сундук в ногах одной из пустых кроватей и запустил руку под одеяла.

У него вырвался вздох облегчения: кинжал был на месте.

Кип сунул его обратно, аккуратно закрыл сундук, постаравшись придать ему точно такой же вид, какой был до инспекции, затем вернулся к своей постели, разделся и лег.

В кои-то веки ему ничего не приснилось.

Проснувшись на следующее утро, он обнаружил, что вокруг царит оживление: студенты переговаривались друг с другом, даже не пытаясь понизить голос ради тех, кто еще лежал в кровати. Впрочем, сев на постели, Кип понял, что он был единственным, кто еще не встал.

– Что происходит? – спросил он голосом, хриплым от долгого сна.

– Сегодня День спонсора, – отозвался мальчик через несколько коек от него. – Никаких лекций и практик. Мы все встречаемся со своими спонсорами.

Волоча ноги, Кип дотащился до общей умывальни, сполоснул лицо, прополоскал горло соленой водой и несколько раз провел гребешком по волосам, пока те не пришли в какое-то подобие порядка.

В одиночку он спустился по лестнице и вошел в столовую. Еду, к счастью, все же давали – причем гораздо лучше, чем обычно, как он заметил, – но едоков было совсем немного. Те из студентов, кто пришел сюда, сидели вместе со взрослыми. Кажется, некоторые из взрослых были их старшими братьями и сестрами, а то и родителями.

Чувствуя, словно у него в груди сердце сжали в кулак, Кип стоял со своим подносом, выискивая, где бы сесть. С другой стороны, какая разница? Где он ни сядет, везде будет один. Мать