Бездна взывает к бездне - Наталья Андреева

– А где лежит алмаз? Ты говорила, у него в кабинете, в сейфе.

– Знаешь, граф его даже не всегда запирает. Говорит, что не опасается воров.

– Вот как? Я всегда говорил, что надо только дождаться подходящего момента. Я буду на этом балу! – решительно сказал Серж.

Шурочка вздрогнула. Ну вот! Граф, используя ее, Шурочку, расставил Сержу ловушку, и Соболинский в нее попал. Сказать ему об этом? Неизвестно еще, что задумал его сиятельство. Как он, должно быть, страдает! Его дочь лежит в горячке, муж ее тяжело ранен, репутация погублена. И граф кинулся сюда вслед за Сержем, мстить. Что же делать? Она должна предупредить любимого.

– Сережа, – осторожно начала она. – Я знаю о графине Б*…

– Перестань! Я давно уже об этом забыл, – беспечно отмахнулся Серж.

Она пыталась что-то говорить, но он закрыл ей рот поцелуем.

…Домой Шурочка вернулась поздно, за что ее слегка пожурили. Какая же здесь тоска! Евдокия Павловна охала и причитала весь день. Видно, положение семьи Иванцовых и впрямь было серьезное. Наследства не ожидалось, денег не было совсем, крестьяне повадились давать оброк то орехами, то лесной ягодой, жалуясь на засуху и неурожаи. Жаркое лето сушило на полях пшеницу, земля трескалась и просила дождя, а он был так скуден! Даже сейчас, когда на землю уже как два дня опустилась прохлада, влаги было мало. Пришла пора сенокоса, но трава стояла чахлая и без того сухая из-за отсутствия дождей. На небо каждое утро смотрели все, и там теперь были тучи, но дождь отчего-то не шел или шел мало. А как замечательно все начиналось! Но вот уже месяц, как все испортилось. Василий Игнатьевич понял, что если погода не изменится, то финансовому положению семьи придет крах. Имение и так уже было перезаложено, а деньги ушли неведомо куда. Дочери же, все как одна, находились дома, при родителях. И выхода из этого положения было не видно. Лежечев больше не приезжал и мириться не собирался. Разве самому послать за ним? Иванцов вспоминал, как спустил по глупости в карты приданое жены да промотал тетушкино наследство, и горько об этом теперь сожалел. Ошибки молодости.

«Ох, грехи мои! Вот когда приходится расплачиваться! Разве на дорогу только, да с кистенем? Да отчего же у других столько богатства? Хоть у графа, например. Одно его здешнее имение дает огромный доход, а сколько их у его сиятельства! Да зачем ему столько-то? Не прожить ведь, вовек не прожить», – думал Иванцов, все больше распаляясь. Вчера вечером Евдокия Павловна рассказала ему про необыкновенный алмаз, который Шурочка якобы видела у графа. Будто бы величины и стоимости этот камень был огромной, и Василий Игнатьевич против своей воли думал теперь только о том, как продажей одного только камушка можно решить все финансовые проблемы и дать приданое дочерям. Разве так бывает? Но раз люди говорят, значит, бывает в жизни и такое. И еще думал Иванцов о том, что не сегодня-завтра получит приглашение от графа Ланина, а значит, будет в непосредственной близости от необыкновенного камня.

Но надо заметить, что волновало это не его одного…

Шурочка то и дело вздыхала. Странная вещь: с осени до весны время тянется невыносимо медленно, потом словно бы убыстряет ход, а уж стоит только начаться лету, как и вовсе летит галопом. Дни стоят долгие, светлые, а все равно их мало. Ох, как мало! Не успеешь оглянуться: осень пришла. А с нею дожди и скука.

Невольно она загрустила: вот и июнь остался позади, минула середина июля, лето вошло в зенит, и тут же день пошел на убыль, не за горами и август. Только-только отплясала уездная знать на именинах у Федосьи Ивановны Соболинской, как уже шлет приглашения сам граф Ланин. И загудела округа! По слухам, его сиятельство заказал какие-то особые фейерверки, огненные потехи, да пригласил итальянских актеров из самого Санкт-Петербурга! Ожидается не только бал, но и театральное представление. И хотя никто ни слова не понимал по-итальянски, все равно ожидали этого с нетерпением. Что же касается повара-француза, с ним его сиятельство не расстается никогда. Ожидалось большое веселье, и никто не хотел ударить в грязь лицом. Дамы вновь задумались о нарядах, отцы семейства о том, где взять денег? Уж очень все это было необычно. Празднества, как правило, начинались глубокой осенью, когда урожай уже был собран, часть его продана, а часть упрятана в закрома. У дворян появлялись свободные деньги, тогда же в лавки привозились модные новинки, и начиналась бойкая торговля. Дворяне делали друг другу визиты, ездили на балы. Теперь же небывалый спрос на новые наряды обрушился сейчас, в середине лета, как снег на голову, и модные портнихи просто сбились с ног.

Дамы непременно желали быть на большом приеме у его сиятельства в новых платьях и с новыми прическами, причем каждая требовала чего-то особенного, чего ни у кого не будет. Ну и как тут всем угодить? Затертые до дыр модные картинки ходили из рук в руки, мастерицы крутились, как могли, выполняя капризы знатных барынь, но все равно не поспевали. Бессонные ночи, мольбы, слезы и, разумеется, сплетни, сплетни, сплетни… О графе рассказывали небылицы, и чем дальше, тем больше. О его огромных деньгах, о государственной службе, в которой он преуспел, о богатых и знатных невестах, которых ему сватали в обеих столицах, о ежедневных визитах в усадьбу Шурочки Иванцовой, которую граф якобы предпочел им всем. И хотя незамужней девице не пристало так себя вести, но втайне каждая мечтала оказаться на ее месте. Опять же по слухам, бриллиантовое колье и серьги, в которых Александрин блистала недавно на балу, ей подарил граф Ланин. И хотя барышне не пристало принимать такие дорогие подарки от вдовца… Ах, но граф был так богат и так влиятелен!

Обсуждали также положение графини Б*. В уезде все уже знали, что она не кто иная, как дочь графа Ланина. Неужели же у Сержа Соболинского хватит наглости явиться в дом ее отца? И неужели граф не закроет перед ним двери? Все ожидали, что граф вызовет Соболинского на дуэль и что его сиятельство ищет ссоры. А тут еще несомненный успех Александрин Иванцовой! Все отметили, как Соболинский за ней ухаживал на именинах у тетушки. Так что же? Граф Ланин ревнует? Вот и еще один повод к дуэли! Стреляются и за меньшее. К Александрин, по слухам, зачастил с визитами и завидный жених Владимир Лежечев. И все теперь гадали: чем же все это закончится? Выйдет ли Александрин замуж за Лежечева, и будет ли стреляться с Соболинским граф? И наденет ли Александрин на бал к его сиятельству свои замечательные бриллианты? Это теперь обсуждалось во всех домах. Особенно старалась Марья Антоновна Залесская. Никогда еще у нее не было столько пищи для сплетен! Ох, как же она старалась! И теперь Марью Антоновну, заклятого врага, охотно принимали во всех домах и жадно ловили каждое ее слово.

Сестры Иванцовы, как и все уездные барышни, были заняты подготовкой к балу. Даже Мари оживилась и стала вдруг изредка улыбаться. Глаза ее потеплели, посветлели, и случись это лет девять тому назад, не пришлось бы Мари возвращаться с московской ярмарки невест ни с чем. Софи перестала язвить и без конца вспоминала того поручика, который танцевал с ней на прошлом балу. Армейский полк все еще был в уезде, на прежнем месте, а потому Софи тоже была полна надежд. Жюли, как, впрочем, и всегда, усердно молилась, а Долли… Глупышку Долли никто не узнавал. Она вдруг замкнулась и стала такой важной, будто бы она посвящена в какую-то тайну. Она сидела целыми днями у фортепьяно, перебирая клавиши, и бессмысленно улыбалась. Но стоило подойти к ней с расспросами, как она начинала отвечать невпопад, а потом и вовсе вставала и уходила. В конце концов на нее все махнули рукой.