Свинпет - Валерий Пушной

Яркое солнце плавилось в вышине. Бурих выбрался из машины, задом сделал десяток шагов по площади, боковым зрением наблюдая за происходящим у скульптуры. К ней пятками вперед подходили горожане, мужчины и женщины. Не обращая друг на друга внимания, спускали штаны и поднимали подолы, нагибались и прислонялись задами к постаменту, стояли так некоторое время, потом отрывались, натягивали одежду и преспокойно, как ни в чем не бывало топали в обратном направлении по своим делам. Все это походило на странный ритуал. И хотя приятелям сейчас было не до смеха, Катюха не выдержала, усмехнулась:

— Посмотрите, как это называется? Трутся задами о постамент. День смеха, что ли?

— Не торопись смеяться, — отозвалась Сашка. — Так горожане выражают почтение Философу, — насупилась. — Совсем несложно. Когда сама будешь делать, не пугайся. В сумасшедшем доме проходят через это.

— По-твоему, я похожа на чокнутую? — Катюха фыркнула. — Мы отсюда выберемся, вот увидишь! Я сочувствую тебе, но не собираюсь плыть по течению и выражать почтение Философу.

— С волками жить — по-волчьи выть, — Сашка откинула с лица волосы. — Это в буквальном смысле.

— Плевать мне на твои смыслы! — вспыхнула Катюха и отвернулась от Сашки.

— Не цапайтесь, поживем — увидим, — вырвался Ванькин голос и попросил Сашку: — Лучше объясни, почему почтение выражают у символа успеха?

Сашка сидела на коленях Малкина, боком к нему, ее ноги теснились рядом с ногами Катюхи, Малкин видел профиль, и тот определенно нравился ему. Девичье тело было как пружина, его обдавало жаром, кровь закипала, как на огне. Малкин отчаянно гасил в себе огонь, не зная, куда деть руки. Сашка повернула лицо, обожгла взглядом и дыханием, отчего по телу и щекам Малкина поползла краска смущения.

— Все очень просто. — Острая грудь Сашки приподнялась под синей футболкой на уровне глаз Малкина. — Горожане убеждены, что жизненная сила приходит от Философа именно так, а без жизненной силы нет успеха. Стало быть, успех невозможен без Философа. Поэтому преданность ему важнее всего. Наивысший успех — это смерть собаки. Каждая собачья смерть в честь Философа. Сегодня праздник Успеха, к вечеру здесь будет столпотворение. Все стремятся исполнить ритуал.

— Лучше бы они головами приложились к постаменту, может, поумнели бы, — хохотнул Андрюха Раппопет.

— Видишь, постамент стоит на квадрате из красного мрамора, — продолжила Сашка, не концентрируя внимание на реплике Раппопета. — За ним кольцо кустов и разбегаются лучи-дорожки, а дальше черное поле мрачной плитки, — провела глазами по салону. — Надеюсь, всем понятна аллегория этих цветов вокруг скульптуры?

— Все ясно, как белый шарик, — хмыкнул Раппопет. — Свет там, где зад, а там, где нет его, — черная тьма. Стало быть, ищи истину там, где свет.

— В общем, да, — подтвердила Сашка. — Горожане повторяют слова Философа. «Истина там, где нет мысли». И это справедливо. Если ты раздумываешь, значит, сомневаешься, а если сомневаешься, то какая же это истина? Сомнения рождаются в голове, там, где мозг, лишь зад никогда не мыслит.

На короткое время наступило безмолвие. Затем Лугатик нарушил его, поморщившись:

— Какая-то извращенная трактовка. Кажется, Философ сам себя перемудрил. Но ведь может быть все как раз наоборот.

— Над этим ломают головы те, кто не понял главной истины, — без тени улыбки прищурилась Сашка, — понимающий истину пройдет через любую преграду.

— Маразм, — поперхнулся Лугатик. — Ты, кажется, перепутала нас с местными жителями. Впрочем, ничего странного в этом не вижу. Когда все вокруг поставлено с ног на голову, невольно сам перевернешься. Мы в этом городе совсем немного поторчали, и то у меня череп ломит от мути. У тебя ж вообще должны мозги перевернуться.

В это время Бурих поприветствовал пятившихся мимо него двух молодых горожанок:

— Женские истины не покинет мудрость свиньи!

На горожанках были надеты легкие короткие летние платья без рукавов. Длинные волосы уложены в прически. На ногах босоножки. Внешности горожанок были привлекательными, однако Бурих смотрел на все хладнокровно. Он хорошо знал, что эти красивые ноги ночью становились ногами волчиц, эти миловидные лица вытягивались в звериные морды, красивые фигуры превращались в волчьи туловища. И это определяло его отношение к горожанкам. Те улыбнулись Буриху, кивнули и, приостановившись, тоже поприветствовали:

— Без мудрости свиньи нет мужчины.

Обменявшись приветствиями, Бурих и женщины вгляделись в лица друг друга, как бы вспоминая, где и когда они могли видеться прежде, и лишь после этого вместе направились к скульптуре. Завязался разговор. Буриху нужна была информация о Карюхе, и он знал, что любую информацию в городе можно было добыть у скульптуры голого зада, особенно на празднике Успеха. В этот день горожане открываются друг перед другом, тайны перестают быть тайнами, слухи мгновенно превращаются в обсуждения. Бурих неслучайно выбрал для разговора этих двух молодок. В них он учуял агентов ветеринарной службы. Бурих осознавал, что его тоже могут раскусить, но для него это ничего не меняло. Пока ему удавалось морочить ветеринарную службу, удачно обходить капканы. Верил: если что, вывернется и на этот раз. Задом приблизились к кустам, гуськом по дорожке устремились к постаменту. Разговор состоял из коротких фраз, понятных антиподам:

— Ветеринарная служба гнет подковы. Всякому найдется наживка, — кинул через плечо затравку Бурих.

— Кипящая вода не обжигает, — отвечала ему пятившаяся первой молодка с рыжеватыми волосами.

— Знать бы, где развели костер, — продолжил Бурих, — чтобы не искать дрова. Без дров разгорится ярче.

— Котел уже кипит, — произнесла вторая молодка, подпоясанная красным ремешком и подозрительно смотревшая в затылок Буриху, пятившемуся за нею.

— Ветеринарная служба всюду, — воскликнул Петька.

— Не ищи истину, чтобы открыть дверь, — отозвалась рыжеволосая молодка, остановилась перед постаментом из белого мрамора, едва не коснувшись его спиной.

Молодка с красным ремешком на талии уткнулась пятками в пьедестал, сверля затылок Буриха. Петька боковым зрением наблюдал за женщинами. Горожанки нагнулись, откинули подолы, спустили трусики и прижались задами к мрамору. Бурих сделал то же самое. Затем, натянув одежду, заговорил первым:

— Дрова нужны в лесу.

— Философ знает, — подхватила рыжеволосая, — что спички в клешнях у большого рака. Философ прав: «Убей истину, или сомнение убьет тебя».

— Дорога начинается там, куда смотрит зад, — вымолвил Бурих.

— Перед твоими пятками простор. Путь не виден, — въедливо смотрела молодка с ремешком на талии.

Обе начали медленно удаляться. А Бурих попятился к машине.

— Ты артист! — громким веселым восклицанием встретил Буриха Раппопет. — Представление на славу. Хорошо приложился рядом с женщинами. Зря не прихватил с собой Лугатика, он не подвел бы. Что ты чувствовал, когда прилепился к этому куску мрамора?