От Лукова с любовью - Мариана Запата

– Я уже поблагодарила мисс Ли за то, что она обратилась за интервью к «Айс ньюс»[16], но я лично хотела бы поблагодарить вас обоих. Когда стали распространяться слухи о том, что вы с Минди больше не будете кататься вместе, мы беспокоились о том, кто заменит ее, – начала женщина по имени Аманда, которая, продолжая говорить, перевела взгляд на Ивана.

Хорошо. Я не знала, что она думает или знает о ситуации, в которой оказался Иван, кроме того, что они хотели скрыть от общественности подробности. Они сами это придумали и сами решали все вопросы. Мне же хотелось только принять участие в соревнованиях.

– Итак, – продолжала Аманда, на секунду опустив глаза и заглянув в записную книжку. – Я хочу записать этот разговор, если вы оба не возражаете.

Я кивнула, а Иван в тот же момент сказал:

– Да.

Женщина засияла.

– Мне сказали, что последние четырнадцать лет вы вместе тренировались в Ледовом комплексе Луковых? – спросила она меня.

– Да, – в один голос ответили мы. Он что, собирается отвечать вместо меня?

Аманда качнула головой.

– И вы, Иван, тренируетесь в этом комплексе с тех пор, как он был построен двадцать один год назад?

– Да. До этого я жил в Калифорнии, – ответил он так, будто уже миллион раз отвечал на этот вопрос, возможно потому, что так оно и было.

Журналистка переключила свое внимание на меня.

– Вы знакомы с тех пор, как стали приходить сюда?

Могло бы быть и так.

– Нет, – ответила я, стараясь сразу не думать о том, что она задает дебильные вопросы. Разве не было общеизвестно, что Иван катается здесь дольше, чем я? – Он был более подготовлен. Мы познакомились спустя год или два. – Не было никакой необходимости, чтобы она знала, что мы познакомились у него дома, а не в КЛ.

Женщина слегка улыбнулась мне.

– Но вы – близкая подруга его семьи, разве не так?

Я моргнула. Откуда, черт побери, это известно?

– Да.

– Вы занимались в той же группе, что… – Замолчав, она заглянула в записную книжку, – Карина Лукова, сестра Ивана. Правильно?

Я кивнула. Родители отдали ее заниматься фигурным катанием уже довольно поздно, в отличие от Ивана. Зато она занималась танцами. Единственной причиной, почему они отдали ее в фигурное катание, было то, что Иван завоевал золото в юниорской группе, и Карина тоже захотела попробовать. Поскольку ее семья уже владела этим катком и все такое… Почему бы и нет? В первый раз, когда она рассказывала мне эту историю, я покачала головой.

– Как долго это продолжалось? – спросила женщина по имени Аманда.

К счастью, на этот вопрос решил ответить Иван. Мне не хотелось отвечать. Мне также не хотелось, чтобы в нашем разговоре упоминалась Карина. Она не любила привлекать к себе внимания, и я считалась с ее желанием.

– Моя сестра прекратила кататься в четырнадцать лет. Она решила реализоваться в другом.

Его голос звучал странно или это была игра моего воображения? Может быть, ему тоже не хотелось разговаривать о ней?

– Но вы были близкими подругами? – спросила она меня.

Я опять кивнула, не упустив странного взгляда, с которым женщина смотрела на меня. Возможно, она ждала большего, чем односложные ответы и кивки, но это все, что она получит до тех пор, пока я не буду вынуждена сказать больше.

– Значит, прошло десять лет, прежде чем вы решили стать партнерами?

Я замерла. Не смотри на Ивана. Не смотри на Ивана. Не…

Он стукнул меня коленкой, и только потому, что мне был хорошо знаком его голос – чаще всего самоуверенный голос, но не тем не менее я обратила внимание на его звучание, он был сдавленным, скрипучим… странным.

– Можно и так сказать, – медленно произнес он этим непривычным голосом.

Я не собиралась смеяться. Тем более не собиралась смеяться над этим идиотом. Поэтому я только кивнула. Неторопливо. Очень неторопливо, в знак согласия.

Аманда Мур, стрельнув в мою сторону глазами, увидела, что я согласна, и на ее губах заиграла легкая улыбка.

– Я уверена, что вы видели видео, на котором вы, – показала она на меня, – что-то говорите Ивану. После этого было очень много откликов в ваш адрес от его поклонников…

Она завела разговор об этом, не так ли? Прекрасно. Теперь все, кто еще не в курсе, будут искать эту запись.

Черт.

– …вы просто валяли дурака? – продолжала журналистка.

Я напряглась. Я была совершенно уверена, что у меня глаза вышли из орбит, а от того, что я сжала губы, мое лицо, вероятно, стало еще страшнее. Молчи. Ничего не говори. Заткнись к чертовой матери.

Итак, я кивнула. Опять неторопливо. Чувствуя, что я вот-вот сгорю от вранья.

Идиот рядом со мной, полный дебил, снова стукнул меня ногой и проговорил хриплым, непривычным голосом:

– Да, мы все время валяем дурака.

Проклятье. Проклятье. Мне хотелось рассмеяться. Я не собиралась опровергать его. Я не могла.

Я обещала Ли, что справлюсь. Что смогу притвориться, будто мы с ним друзья.

– Джесмин удивительная, – практически выдавил из себя Иван, каким-то образом не воспламенившись, произнося эти слова. – У нее отличное чувство юмора.

Мне пришлось сжать руку в кулак и впиться ногтями в ладонь, чтобы удержаться и не брякнуть что-нибудь. Что за мерзкий лжец! О боже! И он обвинял меня в том, что я не умею врать.

Откашлявшись, я растянула губы в улыбке и, ощущая себя расплавленной резиной, сказала:

– Иван – замечательный. – Я почти выпалила эти слова, добавив в конце «хе», вспомнив наш недавний разговор о куклах вуду.

Нога под столом стукнула по моей коленке, и мне понадобилось все мое самообладание, чтобы не вымолвить ни единого слова, потому что было понятно, что он думает о том же. Не смейся. Не давись. Держи себя в руках. Будь профессионалом. Сплоченность и вся эта фигня.

Но, должно быть, наша ложь была очевидной, потому что репортер мгновенно нахмурилась, бросив взгляд на Ивана – я ни малейшего представления не имела о том, что написано у него на лице, потому что могла бы умереть, если бы и вправду посмотрела на него – а потом снова обратила свой взор на меня.

– Нет ли в этом чего-то странного?

Уголком глаза я увидела, как Иван качает головой.

– Нет. Ничего. Мы очень уважаем друг друга и восхищаемся друг другом.

О господи!

У меня затряслись плечи, и мне потребовались две секунды, чтобы взять себя в руки.

Уважение и восхищение. Все, что он мог сказать… Он точно произнес эти слова. На этот раз я пнула его ногой под столом.