Рай. Книга 2 - Джудит Макнот

— И последнего уик-энда, — без обиняков напомнил он.

Мередит вспыхнула от стыда, но решила не сдаваться:

— Это… это был просто секс, ничего больше!

— Неужели?

— Тебе лучше знать! — выпалила она, вспомнив кое-что, о чемуспела забыть:

— Если половина всего, что я читала о тебе, — правда, тыдержишь первое место в мире по дешевым интрижкам и бессмысленным оргиям!Господи, как ты только мог спать с этой розововолосой рок-звездой?!

— Марианной Тайбелл?

— Вот именно! И посмей только отрицать! Описание заняло всюпервую страницу «Нэшнл Тэттлер».

Мэтт проглотил взрыв смеха, наблюдая, как она медленновышагивает по комнате. Господи, как он любил эту женщину! Любил каждоеграциозное движение, манеру резко цедить слова в гневе, жаркое дыхание ибеспомощно откинутую голову, когда она лежала в его объятиях. Как онастискивала его плечи, словно моля подарить наслаждение и боясь, что он непожелает сделать этого! Вероятно, ее любовники не всегда были способны на такое…

Она была великолепной, страстной женщиной, и Мэтту следовалобы помнить об этом, а не надеяться, что она не, успела перебывать в постели сдюжиной мужчин. Оставалось мечтать о том, что все они были скучными, неумелымиэгоистами. Возможно, и тем, и другим, и третьим сразу. И к тому же импотентами.

— Ну?! — вновь вскинулась Мередит. — Как ты мог спать сэтой… этой женщиной?

— Я был приглашен на вечеринку в ее дом. И никогда не спал сней.

— И я должна верить в это?

— Очевидно, нет.

— Это не важно, — выдохнула Мередит, мысленно ругая себя задурацкую несдержанность. — , Мэтт, пожалуйста, — попросила она в последний раз,пытаясь заставить его забыть о безумном плане, — я люблю другого.

— Но забыла об этом в воскресенье, когда мы с тобой были впостели…

— Перестань говорить об этом! Я люблю Паркера Рейнолдса,клянусь! И любила его едва ли не с самого детства! Задолго до того, какпоявился ты!

Мэтт хотел было отмахнуться от этой тирады, словно отчего-то совершенно невероятного, но тут Мередит добавила:

— Только он обручился с другой девушкой, и я пересталанадеяться.

Слова Мередит ранили слишком глубоко, и Мэтт, вскочив скресла, резко бросил:

— Ты слышала мое предложение, Мередит, принять его или непринять — дело твое.

Мередит удивленно уставилась на него, сознавая, что Мэттвнезапно снова стал равнодушным и отчужденным. Он не шутит, не притворяется —спор закончен. Стюарт, тоже поняв это, уже шагнул к офису Мэтта, натягивая находу пальто, но остановился в дверях, поджидая Мередит. Подчеркнутоповернувшись к Мэтту спиной, Мередит подошла к столу за сумочкой, испытываямстительное удовольствие при мысли о том, что позволяет ему считать, будтоотвергает его предложение. На самом же деле она была охвачена паническимужасом. Стараясь не выдавать, как испугана, Мередит взяла со стола сумочку,чувствуя, как взгляд Мэтта сверлит спину, и с деланным спокойствием направиласьк дивану, где лежало манто.

Позади раздался ледяной, зловещий голос:

— И каков твой ответ, Мередит?

Но Мередит лишь плотнее сжала губы и попыталась сглотнутьзастрявший в горле ком. Как заставить Мэтта понять, тронуть его сердце?Бесполезно. У него нет сердца. Страсть — все, на что он способен, страсть,самолюбие и месть — вот что он носит в душе.

Она взяла манто, перекинула его через руку и, так и оставивМэтта стоять в одиночестве, не оглянувшись, шагнула к Стюарту.

— Пойдем, — попросила она. Пусть Мэтью Фаррел хотя бы минутыдве думает, что она швырнула его ультиматум ему же в лицо…. Она не осмеливаласьпризнаться самой себе, как надеется, вопреки всему, что он окликнет ее,признается, что блефовал, и никогда не поступит подобным образом ни с ней, ни сотцом.

Но в зале стояла тишина. Ничем не прерываемая тишина.

Секретарь Мэтта, очевидно, уже отправилась домой, и когдаСтюарт закрыл смежную дверь, Мередит остановилась и с трудом выдавила:

— Он может сделать с отцом все, чем угрожал? Обозленный ирассерженный происходящим, особенно тем, какое неимоверное давление оказывалосьна Мередит, Стюарт вздохнул:

— Мы не можем воспрепятствовать ему затеять процесс, ипотащить Филипа в суд, но не думаю, что Фаррел многое приобретет, разве чтосумеет отомстить. Однако выиграет он или проиграет, скандал разразитсяневероятный. Имя твоего отца вываляют в грязи. Как у него со здоровьем?

— Недостаточно хорошо, чтобы подвергаться подобному риску.Она рассеянно взглянула на документы в руках у Стюарта, подняла на негоумоляющие глаза:

— Нет ли там просчетов, которые мы могли бы использовать?

— Ни одного. Но и ловушек тоже. Все изложено крайне просто,прямо и откровенно, так, как объясняли Пирсон и Левинсон.

Он положил документы на стол секретарши, давая время Мередитпрочесть их, но она покачала головой, словно самый вид напечатанного текста былей невыносим, и, взяв со стола ручку, нацарапала внизу свою подпись.

— Отдай ему и заставь тоже подписать, — выдохнула Мередит, сотвращением отбрасывая ручку, словно ком грязи. — И потребуй, чтобы этот маньякточно указал все дни недели И подписался под исправлениями. Пусть все прочтет,если он пропустит один день, чтобы не мог вписать другой.

Стюарт с трудом сдержал улыбку, но все-таки покачал головой,когда Мередит вручила ему бумаги:

— Тебе нет нужды проходить через это, если только не хочешьполучить пять миллионов и хаустонский участок. Мне кажется, он блефует насчеттвоего отца.

Лицо Мередит мгновенно осветилось страстной надеждой.

— Почему ты так думаешь?

— Интуиция. Шестое чувство.

— Но основанное на чем-то?

Стюарт подумал о необычайной нежности во взгляде Фаррела,когда тот держал Мередит за руку, о выражении его лица, когда Мередит дала емупощечину, и о том, как мягко он обошелся с ней потом. И хотя Стюарт вначалепосчитал, что Фаррел имел в виду одиннадцатинедельную оргию, тот, казалось, былискренне потрясен подобными обвинениями. Но вместо того чтобы выложить ей стольтуманные доводы, он сказал нечто более конкретное:

— Если он достаточно безжалостен, чтобы поступить так ствоим отцом, почему сделал тебе такие щедрые предложения? Почему просто непригрозил судебным процессом, чтобы заставить тебя сдаться?