Топографический кретин - Ян Ледер
Шрифт:
Интервал:
При всех своих минусах Ноги имели и мощный плюс: они умели заставить собеседника мгновенно забыть о грустном. Для этого Ногам не нужно было напрягаться, а лишь встряхнуть влажными после душа волосами, крутнуться, прихорашиваясь, у зеркала, пробежаться скрипичными пальцами по плечам, поправляя бретельки, и по бёдрам, оглаживая юбочку, блеснуть синевой из-под светлых ресниц и спросить невинно:
— Так нормально? Идём?
Как Эллочка-людоедка обеспечивала окружающих ощущением физического превосходства за счёт своей некрупной антропометрии, так Анька бесперебойно снабжала сердечно-сосудистые системы своих спутников тестостероном, а их организмы в целом — тем чувством, которое обычно приписывают латинос: да, у меня нет бентли и урчит в животе, у меня нет нефтяной скважины и револьвера за поясом, у меня нет даже остроносых сапог и пачки затёртых грингобаксов за пазухой, зато у меня есть оловянное распятие на волосатой груди и у меня есть эта женщина, так что засуньте все вышеназванное себе пониже револьвера!
Эффект, который Ноги оказывали на окружающих, находился за гранью добра и зла и был по последствиям сравним с небольшим стихийным бедствием, причём не всегда фигурально.
Через неделю после начала близкого знакомства они остановились у ларька с мороженым. Ноги привычно излучали вокруг себя эротическое сияние, разбрызгивали порции искусительных флюидов, настолько мощных, что люди забывали, где находятся. Один находился за рулем тяжёлого внедорожника, который не торопясь, будто в замедленном фильме, прицельно въехал кенгурятником в ларёк и сдвинул его с места метра на полтора. Ошалевший водитель, вернувшись к действительности, покинул транспортное средство и потянулся за пазуху. Может за мобилой, а может, и кто его знает.
Яков так и не выяснил, что скрывалось во внутреннем кармане крутиковой куртки, а Анька, наверное, до сих пор понятия не имеет, с чего это вдруг её Яцику взбрело на ум экстренно сматываться вместо того, чтобы угостить её любимым южнокорейским дынным на палочке.
А ещё через неделю его вызвал шеф.
— Мы наконец-то пробили филиал в Уссурийске, — сказал он, постукивая по картонной папке перьевым «паркером», который привёз ему Яков, месяц назад вернувшийся из своей первой поездки в Англию.
— Круто, поздравляю!
— Да, спасибо. Презентация в субботу.
— Едешь завтра? — Яков интересовался не из пустого любопытства: когда шеф с шефисой отсутствовали, начальственные функции обычно перекладывались на него.
— Да нет, что в этой дыре делать лишний день. В субботу и поедешь.
— В смысле — поедешь?
— Ты, ты поедешь. Мне сейчас из Москвы звонили, послезавтра надо быть в минпечати, — шеф приподнял и снова опустил папку. — Потом, как обычно, дачи-бани, так что не успеваю. В общем, собирай, Яков, манатки и дуй в Уссурийск. И Славика возьми, в гостинице всё равно два номера забронировано.
— Двухместные?
— Тысячекоечные, блин! Какая тебе разница, у тебя ведь жена к родне уехала? Да и Славик, по-моему, холостякует.
— Ну…
— Да ладно, это не мои дела. Номера двухместные. Тамошние партнёры уверяют, что отель и кабак лучшие на всю деревню, так что оттянетесь, не переживай. Только учти, оттяг оттягом, но дело ответственное — речи надо будет толкнуть, интервью пораздать, а потом уж будет вам счастье.
Ноги предварительного уведомления обычно не требовали: к ним на край света телефонную линию так и не дотянули, а на мобильник они ещё не накопили, так что звонить было попросту некуда. Поэтому в субботу утром Яков заехал за ней и, как обычно, дал двадцать минут на сборы.
Со Славиком, недавний день рождения которого предоставил такой удачный повод для сближения с Ногами, вышло чуть сложнее: он только что расстался с очередной подружкой, симпатичной мышкой по прозвищу Весна, и был на этот момент совершенно одинок, а потому не вполне адекватно для праздника грустен. Пришлось звонить ещё одной Аньке, которую звали Грузинкой, потому что фамилия у неё кончалась то ли на — дзе, то ли на — швили, а может, вообще на — ия — какая разница, в общем, Грузинка и Грузинка.
С этой вулканической красоткой с живыми зелёными глазами, острым язычком и бойким нравом Яков познакомился совсем недавно и временами задавался вопросом: а не бросить ли Ноги к ногам Грузинки? Но что-то мешало принять ответственное решение — может, чересчур независимый характер самой Грузинки, а может, то чувство, что приписывают обычно латинос: Яков не находил в себе сил смириться с мыслью о том, что Ноги могут стать достоянием кого-то другого. И всё же окончательно такую вероятность не исключал, поэтому Аньки пока не знали о существовании друг друга.
Но форс-мажор в виде уссурийского торжества, наложившегося на Славину тоску, требовал жертв, и Якову пришлось поступиться принципами и усадить девушек рядком на заднее сиденье Разлупа.
— Какая ты красивая, — сказали они друг другу ревнивым хором. И, забившись каждая в свой угол, надолго притихли.
Перехватывая в зеркале оценивающие взгляды, которыми исподтишка обменивались Аньки, Яков начал было жалеть о принятом решении, но ухабистая дорога мало-помалу делала своё дело, и километров через восемьдесят, на подъезде к Уссурийску, они уже щебетали вовсю, как давние подружки.
Под презентацию был зафрахтован бывший коммунистический горком: событие обещало быть масштабным, и организаторы побоялись, что обычный ресторан всю административно-уголовную знать просто не вместит.
Жёны и подруги приглашённых, судя по причёскам, нарядам и макияжу, готовиться к оказии начали недели за две. У Анек, в отличие от них, времени на сборы не было совсем, поэтому они просто надели самые короткие юбки, самые откровенные топы и самые тонкие шпильки из всех имевшихся в их гардеробах.
Когда блондинка и брюнетка в сопровождении огалстученных Славика и Якова вошли в зал, уссурийские дамы с ужасом осознали, что деньги на ювелиров, портных и косметологов потрачены зря, а мужчины хотели было поприветствовать владивостокских гостий галантным вставанием, но опоздали: этот процесс уже произошёл в нижней части их туловищ, а демонстрировать столь жизнеутверждающий факт всем присутствующим — и, в частности, собственным жёнам и подругам — даже им показалось неудобным. Заминка, впрочем, получилась недолгой, и вскоре обращать внимание на условности перестали.
Банкет тёк своим чередом, за не вполне понятным, но очень воодушевляющим выступлением Якова последовал тост за процветание филиала вместе с головной конторой, а потом — по приморской традиции — за тех, кого с нами нет. На этих словах Яков заулыбался, решив, что пить будут за шефа, покоряющего сейчас столичные вершины, но смутился, ощутив явный диссонанс с настроением масс. Массы молча поднимались со стульев и не чокаясь вливали водку в угрюмые лица.
— Это ж бандюки, — шёпотом пояснила Светик, бывшая сокурсница Якова, а
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!