Супруги по соседству - Шери Лапенья

– Камера работала? На ней видно похитителя? – спросил он, как будто это хорошие новости.

– О да, – ответила она. – Прекрасно видно.

Марко знал, что ему не выкрутиться. Он есть на этой записи. Он видит это по ее лицу.

– Это был ты.

– Бред, – фыркнул Марко, пытаясь вести себя так, будто не понимал, о чем она, но на самом деле он знал, что это бесполезно.

– Хочешь взглянуть?

Он хотел свернуть ей шею.

– Да, – ответил он.

– Пошли, – сказала она и, развернувшись, начала подниматься по лестнице на второй этаж.

Он пошел за ней в ее с Грэмом спальню, думая, как глупо с ее стороны приглашать к себе в спальню человека, который, как ей известно, способен на похищение. Но, она, кажется, не боялась. Казалось, что она полностью владеет ситуацией. Это как раз то, что ей нравилось, – быть главной, дергать людей за ниточки и смотреть, как они пляшут. Еще она любила остроту ощущений, чувство опасности. Она явно собиралась его шантажировать. Он еще не знал, позволит ли ей это.

На кровати лежал открытый ноутбук. Она нажала на клавиши, и появилось видео, с датой и временем в кадре. Марко смотрел, часто моргая. Вот он выкручивает лампочку, заходит в дом. Несколько минут спустя выходит с Корой на руках, завернутой в белое одеяльце. Это точно он. Вот он оглядывается, чтобы убедиться, что его никто не видит. Смотрит прямо в камеру, понятия об этом не имея. Потом быстро идет в гараж и, показавшись оттуда минуту спустя, возвращается через газон уже без ребенка. Он забыл вкрутить лампочку. При виде всего этого на Марко обрушился груз стыда, вины и раскаяния.

И злость на то, что его поймали. На Синтию. Она покажет полиции. Она покажет Энн. Ему конец.

– Кто еще это видел? – спросил он. Его удивило, как обыденно прозвучал его голос.

Синтия проигнорировала вопрос.

– Ты убил ее? – поинтересовалась едва ли не с прежней игривостью.

Его тошнило от нее, от ее извращенного, бессердечного любопытства. Он не ответил. Поможет ли ему, если она будет думать, что он способен на убийство?

– Кто еще? – свирепо глядя на нее, потребовал ответа он.

– Никто, – солгала она.

– Грэм?

– Нет, Грэм не видел, – ответила Синтия. – Я сказала ему, что проверила камеру, но там разрядилась батарейка. Он поверил. Ни о чем не догадывается. – И она добавила: – Ты же знаешь Грэма. Его мало что интересует.

– Так зачем ты мне это показываешь? – спросил Марко. – Почему сразу не отнесла в полицию?

– Зачем мне это? Мы же друзья, разве нет? – она кокетливо улыбнулась.

– Хватит нести чушь, Синтия.

– Хорошо, – улыбка исчезает с ее лица. – Если хочешь, чтобы я держала видео при себе, тебе придется заплатить.

– С этим есть небольшая проблема, Синтия, – сказал Марко ровным голосом. – У меня нет денег.

– Ой, да ладно. Должно быть хоть что-нибудь.

– Я нищий, – сказал он холодно. – Зачем, по-твоему, я похитил собственного ребенка? Веселья ради?

Он увидел разочарование на ее лице, когда до нее дошел смысл его слов.

– Ты ведь можешь заложить дом?

– Уже заложен.

– Перезаложи.

Жестокая стерва.

– Не могу. Энн узнает.

– Так, может, нам стоит показать видео и Энн тоже.

Марко резко шагнул к ней. Ему не нужно было притворяться, что он доведен до отчаяния: он и так был на грани. Он мог бы задушить ее прямо сейчас, если бы захотел. Но она не казалась напуганной, она как будто возбудилась. Ее глаза блестели, и он видел, как часто поднималась и опадала ее грудь. Возможно, более чем что-либо еще ей нужно было ощущение опасности. Трепет. Возможно, ей хотелось, чтобы он бросил ее на кровать, рядом с которой они стояли. На долю секунды он задумался над этим вариантом. Перестанет ли она тогда его шантажировать? Вряд ли.

– Ты никому не покажешь это видео.

Она ответила не сразу. Она смотрела ему прямо в глаза. Их лица разделяло несколько сантиметров.

– Мне бы не хотелось его показывать, Марко. Мне бы хотелось, чтобы это осталось между нами. Но для этого тебе надо пойти мне навстречу. Ты должен достать деньги.

Марко лихорадочно размышлял. У него не было денег. И он не знал, где их взять. Придется выгадать время.

– Послушай, дай мне немного времени со всем разобраться. Ты же знаешь, я сейчас по уши в дерьме.

– Все получилось не так, как ты планировал, да? – сказала она. – Я так понимаю, ты рассчитывал вернуть ребенка.

Ему захотелось ударить ее, но он сдержался.

Она окинула его оценивающим взглядом.

– Хорошо. Дам тебе время. Не буду никому показывать видео – пока что.

– О какой сумме мы говорим?

– Двести тысяч.

Это было меньше, чем он ожидал. Он думал, она попросит больше, у нее ведь была широкая натура. Но если он ей заплатит, она будет просить еще и еще: так всегда ведут себя шантажисты. От них никогда не избавишься. Поэтому сумма, которую она называет сейчас, не имеет значения. Даже если он ей заплатит и она у него на глазах уничтожит видео, он никогда не будет знать наверняка, нет ли копий. Его жизнь кончена, по всем фронтам.

– Думаю, это справедливо, – сказала она.

– Я ухожу. Держись подальше от Энн.

– Хорошо. Но если мне надоест ждать, я позвоню.

Оттолкнув ее с дороги, Марко вышел из спальни, спустился по лестнице и, не оглядываясь, прошел через стеклянные раздвижные двери на кухне. Он был так зол, что не мог думать как следует. Зол и напуган. Были доказательства. Доказательства того, что это он похитил ребенка. Это все меняет. Энн узнает. И он может надолго угодить в тюрьму.

В эту минуту ему казалось, что хуже быть уже не могло. Он прошел на собственный задний двор через калитку со двора Синтии. Энн поливала цветы.

Их глаза встретились.

Энн видит, как Марко выходит с заднего двора Синтии, и ее глаза расширяются от потрясения. Она застывает с лейкой в руках. Марко был у Синтии. Почему? Этому может быть только одно объяснение. Энн, тем не менее, задает ему вопрос с противоположной стороны двора:

– Что ты там делал? – ее голос холоден.

У Марко вид оленя, которого поймали в свете фар, как всегда, когда его ловят с поличным и он не знает, как оправдаться. У него никогда не получалось импровизировать. Его почти жаль. Но она не способна на сочувствие, потому что прямо сейчас ненавидит его всей душой. Она бросает лейку и бежит мимо него через заднюю дверь в дом.

Он следует за ней с отчаянным криком: