Mayday. Я влюбляюсь - Катя Саммер

Алик толкнул ее на асфальт, накрывая своим телом, собой. Последнее, что она почувствовала – новый удар головой и пустота.

DAKOOKA – Не выходи из комнаты

Было жарко, как в аду. Запах чего-то горелого проникал через нос и плавил изнутри кожу. Лицо полыхало огнем. Было нестерпимо горячо и невыносимо больно. Она стояла, объятая языками пламени, была одним целым с ним. Она горела.

Ника проснулась в поту и с криком, рвущим легкие. Перед глазами – белые стены да кривой деревянный шкаф. Ну и абстрактные рисунки солнечного света, что пробивался через плотные шторы.

Где я?

– Успокойся, малыш. Тише, все хорошо.

Голос рядом раздался слишком внезапно, она отпрянула от прикосновения холодных рук к раскаленной коже. Взобралась по кровати к изголовью, прильнула к стене.

Игла вылетела из вены, капельница закачалась, ее поймал Алик. Рыжие кудри, длинные пальцы, морщинка меж бровей – это был он, сидел рядом. Оба замерли. Ника наблюдала, как по руке бежала капля крови.

Алик не сдержался, смял девушку в объятиях, так он был счастлив, что она жива, в порядке. Орлова выдохнула всю боль, запуталась пальцами в его волосах, уткнулась носом в плечо и расплакалась.

И было совсем неважно, сколько времени прошло. Рядом с ним оно всегда текло в невозможном ритме – то замедлялось, то ускорялось вновь. Рядом с Аликом не было места стыду или стеснению. Рядом с ним становилось легче дышать.

– Врача позвать?

Ника отрицательно замотала головой. За исключением саднящего затылка она чувствовала себя неплохо.

– Ты надышалась угарным газом и сильно ударилась. Надеюсь, сотрясения у тебя нет.

Орлова заметила за его спиной деревянный стул.

Он все это время сидел со мной? На этом?

– Как ребята? – спросила, вдруг вспомнив о Маше и Игоре, которые сделали все за нее.

– Нормально, – сказал Алик, и Ника отмерла. – Парень сильнее пострадал, лежит в соседней палате, девчонку вроде отпустили домой.

– Там была женщина, – прошептала девушка и задрожала.

– Мы сделали, что смогли, малыш.

Ника услышала сдержанный стон, когда случайно коснулась его плеча.

– А ты?

– А что я? Я отлично.

– Тебя осмотрели?

Ника заскользила взглядом по его телу, боясь лишний раз дотронуться.

– Чтобы задавали вопросы, откуда у меня дырка в плече? Пластырь наклеили на лоб и ладно.

– Но сколько я проспала? Тебе же нужно было сменить повязку!

– Сутки. Ничего, Вер.

– Сутки! Твоя рана…

– Прости, но должна зажить, как на собаке, судя по тому, что меня штопал ветеринар.

И все же его улыбка не остановила ее. Ника заставила парня принести бинты и хлоргексидин. Закрыла изнутри палату и сама потянула наверх его майку. Чаще задышала, увидев идеальный торс, но сумела вернуть серьезность, заметив, как Алик хрипел и кривился. Явно же с ума сходил без обезболивающих.

Слава богу, рана выглядела не так плохо. Конечно, лучше было бы показаться врачу, но Ника понимала, что сейчас его не уговорит. Поэтому молча сделала перевязку, поделилась таблеткой со своей тумбочки и водой. А затем коротко, робко его поцеловала.

– Спасибо, что спас меня. Я ведь могла…

– Нет, не могла.

Он удержал ее лицо в руках, поднял подбородок, когда она смущенно спрятала взгляд.

– Кажется, тебе нужно больше отдыхать, а то говоришь какие-то глупости.

Ника ухмыльнулась. Всего миг, и Алик поймал ее губы в плен. Нескромный поцелуй, совсем недетский, но такой неспешный, осторожный. Он медленно двигался, замирал и снова невесомо водил языком по губам. Ника отвечала. С распахнутой душой. Прижималась к нему, готовая раствориться. Готовая ко всему.

Алик собрал все силы, чтобы отпустить Веронику – слишком явно понимал, что сейчас не время. Но как это было объяснить себе? Он коснулся лба девушки своим и заглянул в глаза, объятые туманной поволокой. Подушечкой большого пальца провел по ее нижней губе и шумно выдохнул, когда она коснулась его языком. А затем они дружно рассмеялись, сбросив все напряжение. Алик пересел на кровать, и Ника оперлась на него спиной.

– Что это было, как считаешь?

– Не знаю, – сквозь зубы прорычал Белозеров. – Я много думал, говорил с Марком… Он пытался выйти на связь с Минотавром, который был единственной зацепкой и мог хоть как-то объяснить, что попало нам в руки, но не вышло, в общем. Пропал он. Не понимаю, что связывает рейсы, данные о которых были на флешке. Почему их отменяли? Почему минировали самолеты? Такое ощущение, что кто-то…

– Пытался их остановить? – закончила за парня Ника.

– Ага, иначе с ними случилось бы то же, что и с Индонезийским бортом.

Он достал из кармана флешку и бросил эту бесполезную хрень на прикроватную тумбу.

– Вот только что?

– Не знаю, – опять со злостью выплюнул Алик.

– Кто-то прислал мне стихотворение, в котором был ключ от бомбы. Кто-то знал, что я там буду, хотя быть не должна. Что за игра?

Белозеров поджал губы, его челюсть напряглась. Ему была невыносима даже мысль, что он не мог ее защитить. Алик поцеловал светлые волосы.

– Ты набирайся сил. Я с этим разберусь. Обещаю. Сейчас ты под присмотром, снаружи приставили охрану. Отдыхай.

Коснулся губами ее виска и встал, собирался позволить ей выспаться одной, прийти в себя. Но только Ника потеряла его ладонь, как ее забил озноб. Она вскочила и бросилась вслед, врезалась в грудь и крепко обняла за талию.

– Не уходи, – послышался в тишине ее шепот.

Он будто сомневался, но все же остался. Лег рядом, обнял рукой. И они вместе снова уснули.

Когда Ника открыла глаза во второй раз, не испугалась – увидела сплетенные пальцы рядом на подушке, почувствовала знакомый аромат, дыхание на шее. Точно определить, сколько времени прошло, не смогла, но на улице уже стемнело. В палате ничего не было видно, только тонкая лента света из коридора за входной дверью.

Девушка не хотела будить Алика – видела, как тот устал, как вымотан был дежурством у ее койки, но заснуть не получалось. Думала о том, что произошло. Выстраивала в голове теории, но они все казались нелепыми и киношными. Сдалась, решив выскользнуть в уборную, которая, судя по всему, была на этаже.

Алик дернулся и что-то забормотал, когда Ника высвободила ладонь. Она замерла в ожидании, но Белозеров откатился на спину. Девушка хотела погладить его плечо, сбросить со лба непослушную прядь, провести по хмурым даже во сне бровям, но рука так и повисла в воздухе.