Умирая в себе. Книга черепов - Роберт Силверберг

Силлогизм:

Некоторые телепаты – не неврастеники.

Некоторые неврастеники – не телепаты.

Поэтому телепатия и неврозы не обязательно вытекают друг из друга.

Вывод:

Ты можешь выглядеть заурядным, как пирожок с капустой, и все-таки быть телепатом.

Но я в это не верил. Под моим давлением Найквист согласился, что, если у тебя есть телепатический дар, ты проявишь его бессознательно. Я, однако, не заметил у Китти ничего такого. Тогда Найквист предположил, что может существовать скрытый талант: дар есть, но неразвитый, бездействующий, затаившийся под корой, но как-то экранирующий, Китти, твой мозг от моего проникновения.

– Это всего лишь гипотеза, – заметил Найквист.

И я не смог преодолеть искушение.

– Допустим, ты обладаешь скрытой силой. Нельзя ли ее пробудить?

– Почему бы и нет? – усмехнулся Найквист.

Мне хотелось поверить ему. Я представлял себе, как у тебя пробуждается способность к неограниченному восприятию, ты принимаешь мыслепередачи с такой же легкостью и четкостью, как мы с Найквистом. Какой же всеобъемлющей станет тогда наша любовь! Мы полностью откроемся друг другу, избавимся от мелочных претензий и недомолвок, которые так мешают слиянию душ даже самых близких любовников. Мы уже некоторым образом испытали подобного рода близость с Найквистом, само собой разумеется, не в любви. Конечно, тогда все было иначе. В сущности, он мне даже не нравился, меня отталкивала его склонность к грубым шуткам. Но ты – другое дело. Ах, если бы только я мог пробудить тебя, Китти! Я спросил Найквиста: как он полагает, возможно ли это?

– Попробуй и узнаешь. Пробуй. Посидите в темноте, держась за руки, постарайся передать ей свою энергию. Попытка не пытка.

– Да, – согласился я. – Пожалуй, стоит попытаться.

В тебе под спудом таилось очень много, ты казалась мне, Китти, скорее полуфабрикатом, чем настоящим, сформировавшимся человеком. Тебя окружала атмосфера некоторой, что ли, подростковости. Ты выглядела гораздо моложе своих лет. Если бы я не знал, что ты закончила колледж, я бы дал тебе лет 18 или 19. Ты мало что читала помимо специальной литературы – математика, компьютеры, технология, а поскольку эти предметы были за пределами моих интересов, я считал, что ты вообще ничего не читаешь. Ты почти не путешествовала, твой мир ограничивался Атлантикой и Миссисипи, дальше Иллинойса ты не заезжала ни разу. Даже твой сексуальный опыт был не столь уж велик: трое мужчин до 22 лет, и только с одним из них серьезные отношения. Так что я мнил тебя комом глины, ожидающим руки опытного ваятеля. Я собирался стать твоим Пигмалионом.

В сентябре 1963-го ты переехала ко мне. Мы проводили так много времени в моей квартире, что ты согласилась: нет смысла ездить туда и обратно. Я ощутил себя женатым человеком: над моими картинами висели мокрые чулки, на полочке в ванной появилась чужая зубная щетка, в раковине оказывались длинные волосы. И каждую ночь мою постель согревало тепло твоего тела, а прохладные гладенькие ягодицы прижимались к моему животу. Инь и ян! Я давал тебе книги: стихи, романы, эссе. Как прилежно ты их глотала! Ты читала Триллинга в автобусе по дороге на работу, Конрада – в спокойные часы после обеда, Йейтса – воскресным утром, пока я охотился за «Таймс». Но думаю, ты с трудом отличала лорда Джима от Счастливчика Джима Кингсли Эмиса, Малькольма Лаури от Малькольма Каули, Джеймса Джойса от Джеймса Килмера. Твой прекрасный ум так легко справлялся с машинными языками КОБОЛ и ФОРТРАН, но ты откладывала в сторону «Потерянный мир», сбитая с толку, задавала наивные вопросы девочки-школьницы, которые просто злили меня. «Безнадежный случай», – думал я иногда. Но однажды, когда биржа была закрыта, ты привела меня в свой компьютерный центр, и я был подавлен. Твои объяснения того, как устроена и действует аппаратура, оказались для меня непонятнее санскрита. Совсем другие слова, другой строй мышления. Но все же я надеялся перекинуть между нами мостик.

Выбрав подходящий момент, я, как бы между прочим, заговорил об экстрасенсорных явлениях. «Наверное, было бы приятно, – сказал я, – установить прямую связь между людьми: мозг с мозгом». Я постарался не выдать своей заинтересованности, волнения и отчаяния, подал это как хобби, как развлечение в часы досуга. И, поскольку я не мог читать твои мысли, Китти, мне было легче взывать к твоей объективности. Я и взывал к ней. Стратегия моя не позволяла мне признаваться в том, что я телепат. Я не хотел напугать тебя, Китти, не хотел давать тебе повод отвернуться от меня, узнав, что я урод или по меньшей мере что-то вроде лунатика. Просто хобби такое, Китти, хобби!

Ты никак не могла поверить в сверхчувственное. «То, что нельзя измерить вольтметром или записать на энцефалограмму, не существует вообще», – говорила ты. «Надо быть терпимее, – возражал я. – Телепатические силы есть. Я знаю, что они есть. (Осторожнее, Дэви!) Правда, сам я не могу читать мысли и никогда не был знаком с телепатами». Я решил не бороться с твоим скептицизмом, приглашая кого-то третьего, на нем демонстрируя игру в угадывание мыслей. Но у меня имелись и другие аргументы: «Возьми опыты Райна, возьми Зенера с его картами. Как ты объяснишь их, если сверхчувственного не существует? А очевидные удачи с телекинезом, телепортацией, ясновидением?..»

Ты оставалась скептичной, холодно отвергая данные, на которые я ссылался. Ты рассуждала ясно и непререкаемо; ибо чувствовала себя в науке, вернее, в применении научного метода исследования, как рыба в воде. «Райн, – сказала ты, – стряпает свои достижения, работая со смешанными группами и отбирая затем только тех, кто выдает удачные результаты, а всех остальных исключая. И публикует лишь те данные, которые подтверждают его тезисы. У него статистическая аномалия, а не телепатическая. Кроме того, экспериментатор пристрастен, а это неизбежно приводит к разного сорта бессознательным ошибкам, невниманию к тончайшим искажениям, приходящим извне». Я осторожно предложил тебе провести опыт, предоставив самой выбрать процедуру. «Хорошо», – сказала ты. Думаю, тебе просто приятно было что-то делать вместе со мной. В ту пору – это было в начале октября – мы уже сознательно искали общие интересы, поскольку пробелы в твоей начитанности тяготили и тебя и меня.

Мы решили – как же я старался, чтобы это выглядело твоей собственной идеей, – сосредоточиться на передаче друг другу зрительных образов. Подобрали пачку картинок и попробовали мысленно их передавать. У меня до сих пор сохранились записи тех экспериментов.

Я видел:

1. Гребную лодку

2. Ноготки в поле

3. Кенгуру

4. Девочек-близнецов

5. Эмпайр-стейт-билдинг

6. Снежную вершину

7. Профиль старика

8. Баскетболиста на подаче

9. Слона

10. Локомотив

Твои догадки:

1. Дубы

2. Букет роз