Песнь Серебряной Плети - Бранвена Ллирска

Однако уверенности в его голосе не чувствовалось. Дэ Данаан нервно потер шею, переминаясь с ноги на ногу, и взглянул на Эйтлинн исподлобья:

— А можно мне допрос без свидетелей, госпожа следователь? Нет? Никак нельзя? — Он сдавленно выругался: — А, хрен с ним! Спрашивай.

Киэнн скрипнул зубами:

— Ну да, ясное дело, я соврал. «Побег» ведь звучит как-то почти по-геройски, не находишь? Красиво звучит. Вот только хрена лысого я б сбежал от королевы Маг Мэлла! Я и из сраной чикагской тюрьмы сбежать-то не сумел. Да и куда? Думаешь, я знал дорогу? — Смешно, хорош безногий беглец. Нет, конечно. Аинэке, она… Ну, в общем, я выпросил у нее отсрочку. Это допустимо, при определенных условиях. Более того: считается, что в такой просьбе нельзя отказывать — дурной знак и все такое. А Аинэке, знаешь ли, всегда была очень щепетильна в таких вопросах. Так что, по сути, она меня просто отпустила. Взяв обещание по истечении предписанного срока в один год и один день явиться в назначенное место и назначенное время для последующей уплаты по счетам. Бедная маленькая Айнэ! Нашла кому верить!

Эйтлинн сосредоточенно наморщила переносицу. Продвигались вперед они медленно и как-то вязко, как в кошмарном сне, когда ноги липнут к земле, наливаются свинцом и каждый шаг длится часами. Да и продвигались ли? А если да, то относительно чего?

— Где-то я уже слышала такую формулировку: один день и один год. Разве это не означает «вечность»? Годы и дни — то, из чего состоит время, а потому…

— Странная ересь, не слышал такого, — мотнул головой Киэнн. — Нет, это означает то, что означает, ни больше и ни меньше.

Она вздохнула:

— То есть ты с самого начала собирался сжульничать?

— Разумеется. Правда, куча других вещей в мои планы не входила. В том числе — само то, что дочурка предъявит права на Глейп-ниэр в столь нежном возрасте. Но это было только первой неприятной неожиданностью…

— Подожди, — перебила его фоморка. — Ты действительно не мог отправить ее дальше играть в песочнице? Сколько ей было-то?

— Пятнадцать с небольшим, — с неохотой признал Киэнн. — Да, коли уж начистоту, я сам немногим старше был, когда мне «приспичило». И моего короля-отца это тоже не обрадовало. Но он традиции уважал, не в пример некоторым. И нет, если наследник заявляет, что готов пройти этот путь — ты не имеешь права отказывать. Таковы правила. Все, что ты можешь сделать — это трижды переспросить: уверен ли он в принятом решении?

— И после этого старый король должен умереть от рук молодого? — снова, на всякий случай, уточнила она.

— Именно.

— А иначе?..

— А иначе ты все равно сдохнешь, только куда более некрасиво.

Девушка невольно поежилась:

— Сурово тут у вас.

Киэнн хмыкнул:

— Думаешь, там у вас слаще?

Он с минуту помедлил, потом поднял на фоморку угрюмый испытывающий взгляд:

— Ты уверена, что тебе нужно все это знать?

Эйтлинн быстро кивнула. Киэнн заметил, что гриву агишки она сжимает нервно и напряженно, до белых костяшек, но тщательно скрывает это. Что оно все тебе даст, ты, фоморское чудовище? Но, может, это дерьмо и вправду будет меньше жечь изнутри, если выпустить его наружу?

— Ну что ж, ты сама напросилась, детка. Как ты, быть может, догадываешься, поблажка в виде отсрочки возможна только при условии, что проведешь ты свой последний «отпуск» за пределами Маг Мэлла. Причем, что еще дерьмовее, место, куда тебя препровождают, ты, конечно же, не выбираешь, взять с собой можешь только то, что на тебе, и пользоваться магическими способностями на протяжении отпущенного тебе времени категорически не дозволяется. Ну, с последним у меня проблем не предвиделось по причине отсутствия способностей как таковых. Но, насколько мне известно, мои более здравомыслящие предки этой соблазнительной возможностью почти никогда не пользовались. Потому как соображали, что удовольствие это весьма сомнительное. В мою же дурную голову ударило, что, раз уж я больше человек, чем фейри, то как раз там и смогу «развернуться». Какие-то там жалкие смертные, да они на меня молиться станут, как иначе? Комплекс бога у меня, знаешь ли, был неслабый такой.

Ну и вот, значит, в последних числах февраля, высадили меня двое ётунов-провожатых на побережье Ист-Сайда Чикаго (спасибо, конечно, еще, что не в какой-нибудь гребаной Палестине или Сомали) — без денег, без документов, без теплой одежды и без каких-либо самых элементарных представлений о способах выживания в мире людей. Ну и, разумеется, без каких-либо навыков, умений и так далее. А зачем? Если всю жизнь передо мной все только и делали, что стелились. Любая прихоть по одному щелчку пальцев. И вот приехали. Холод, я тебе скажу, в ту зиму был просто собачий. Хотя, может, это еще и с непривычки. Но очень быстро выяснилось, что мороз — самая меньшая из моих проблем. Что такое Ист-Сайд ты, наверное, себе представляешь. Латиносов там — три четверти населения. А латиносы — ребята горячие, необузданные, и подозрительного, вероятно, слабоумного гринго, который ни бэ, ни мэ на испанском (равно как и на английском, если уж на то пошло) и совершенно не в состоянии за себя постоять, там ничего хорошего не ждет. В общем, корона с меня упала в первый же день. И не только корона. Но, как видишь, я выжил. — Киэнн кисло улыбнулся. — Что тоже, само по себе, почти подвиг. Или чудо.

— Ты рассказывай, мне интересно. — Голос Эйтлинн немного дрожал, но она по-прежнему делала вид, что все идет как надо.

Вот так осчастливила! Но не врать же, что не хочешь об этом вспоминать — все равно ведь помнишь. И помнишь даже не так, будто это было вчера — так, как если бы это происходило прямо сейчас.

— В общем, опуская кучу красочных подробностей (сама понимаешь, вел я себя как последний идиот, так что били, признаться, по большей части, вполне заслуженно), взяли меня и вправду на мелкой магазинной краже. Ну как краже — до меня никак не доходило, что нельзя взять все, что нравится и пойти своей дорогой. Упорно не доходило, я тебе скажу, даже после нескольких «разъяснительных бесед». Единственное, до чего я додумался — это что надо искать кого-то послабее. Ну и угораздило меня, значит, вломиться в частную лавку какой-то старушки-инвалида. Она, не будь дура, вызвала копов — о такой опции я еще не знал. А по ту сторону решетки меня ждало новое «откровение»: оказалось, что латиносы из Ист-Сайда — еще очень даже неплохие парни. Когда у тебя есть с чем сравнивать.

Киэнн мысленно выругался, поймав себя на том, что смотрит на Эйтлинн едва ли не умоляющими глазами. Пощады не просить! К счастью, фоморка, кажется, не заметила. Нёлди тоже тактично рассматривал нечто несуществующее вдалеке. Киэнн сглотнул и продолжил.

— Короче, остатки гонора в тюрьме с меня сбили очень быстро. А что осталось — растоптали и размазали по цементному полу. На поверку оказалось, что я — трус и слабак, и мое место — на самой нижней ступеньке пищевой цепочки.