Скрытая бухта - Мария Орунья

отец, или, по крайней мере, так она утверждает. Сам я ей верю – не похоже, что она лжет. Бальеста периодически ложится в Святую Клотильду, потому что должен проходить некоторые процедуры. Вчера где-то около девяти часов, когда время посещений закончилось и его дочь уже ушла, старика кто-то пытался задушить. Так он твердит, и это не глюки, потому что у него на шее действительно есть следы. Нападение не увенчалось успехом – видимо, потому, что в палату зашла медсестра, чтобы дать лекарство соседу Бальесты по палате, тот пребывает в состоянии овоща. Нападавший толкнул медсестру и выстрелил. Медсестра уверяет, что ничего не разглядела.

– А свидетелей больше нет?

– Никого. На данный момент никто не сообщал, что видел или слышал что-то странное, кроме криков медсестры, когда ее толкнули.

– А камеры видеонаблюдения? – Валентина указала на одну, размещавшуюся над главным входом в здание, и на две другие, установленные между входными воротами, рядом с крылатыми львами, и над парковкой.

– Ничего. В общей сложности по всему внешнему и внутреннему периметру больницы семь камер, все рабочие, но предназначены только для контроля входа и выхода, запись не ведется.

– Что, вообще не ведется?

– Нет. Но как сдерживающий фактор для защиты от хулиганов камеры вполне годятся. А на стойке регистрации с их помощью контролируют парковку и тех, кто входит и выходит.

– Понятно. Просто прекрасно, – иронично заметила Редондо. – А что говорит Бальеста? Откуда он, кстати, знает про Оливера?

– Так, по порядку. Из всего бессвязного бреда Бальесты мы смогли только лишь сделать вывод, что напавший на него человек, должно быть, молодой мужчина, который, по его словам, происходит из “семейства лиса” или из другого рода, над которым, по его мнению, властвует кто-то из “семейства лиса”.

– Из “семейства лиса”?

– Так он сказал. А еще сказал, что Оливер Гордон в опасности и если свет правды выйдет из чрева “ангела” с виллы “Марина”, за ним придут.

– Свет из чрева “ангела”? – Валентина вздохнула, не зная, стоит ли полагаться на слова выжившего из ума старика.

– Так он сказал. Но до этого вылил на нас поток хаотичной информации, смешав все в кучу, и начал звать свою мать, которая, если я не ошибаюсь, уже двадцать пять лет как умерла.

– Черт.

– Ага. Оказывается, дочь каждый день приносила старику газеты – видимо, чтобы как-то его развлечь. Но после того, как он прочитал об обнаружении останков на вилле “Марина”, а особенно о смерти Педро Саласа, он вдруг стал одержимо твердить о каком-то мешке, о тайне, о том, что помогал “горным людям”, что ничего никому не скажет, что унесет тайну с собой в могилу.

– Мешок? Горные люди?

– Да. Похоже, он имеет в виду республиканцев, которые в конце гражданской войны скрывались в горах. Дочь Бальесты подтвердила, что, насколько ей известно, отец в те годы был связан с политикой и уж точно всю жизнь был коммунистом до мозга костей.

Валентина поверить не могла во всю эту мешанину: мезоамериканский бог, замурованный в подвале младенец, труп с простреленным животом в устье Суансеса, отравленный старик, еще один старик, да еще с деменцией, которого пытались убить. И последний несет чушь про какого-то лиса, мешок и республиканцев, прятавшихся в горах семьдесят лет назад, и о том, что Оливер Гордон в опасности.

– Знаешь, Мансанеро, если так и дальше пойдет, придется звать на помощь Центральный оперативный отдел и самого Шерлока Холмса. Дело все запутаннее.

– Мадрид? Может, и стоит, но вы же только начали. Дай себе время, Редондо, вы ведь еще даже не получили результаты судебно-медицинской экспертизы, верно?

– Не получили. Если честно, у нас вообще почти ничего нет. Мы пытаемся как-то ускорить процесс. Скажи, а этот старик, сеньор Бальеста, больше ничего интересного не говорил?

– Пока ничего, кроме того, что я уже рассказал: мол, нападавший – молодой мужчина из семьи лиса или из связанного с этим семейством рода. И Оливер Гордон должен быть начеку. Похоже, все зависит от того, что выяснится о ребенке.

– Возможно. А ты не знаешь ничего такого о “горных людях”, что могло бы пригодиться?

Мансанеро нахмурился, изображая сосредоточенность. Он словно припоминал забытую информацию.

– Ну, я знаю то же, что и все местные… А ты разве не помнишь про Хуанина и Бедойю?

– Нет. Не забывай, что я не отсюда.

– Точно, ты же наша галисианочка[15], – шутливо проговорил он. – Так вот, эти двое – наша легенда, местные герои. Они до конца оставались в горах. Отец даже рассказывал мне, что в детстве, вместо того чтобы играть в индейцев и ковбоев, они играли в полицейских против Хуанина и Бедойи… Народные герои, прятались в горах, обводя треуголки[16] вокруг пальца.

– “Треуголки”? – Валентина нахмурилась. Может, Мансанеро забыл, что она, хоть и в гражданском, такая же “треуголка”?

Инспектор от души рассмеялся.

– Эй, ну не дуйся, это же давно было. Все меняется. Эту парочку убили в конце пятидесятых… кажется, в 1957-м, и с “горными людьми” было покончено.

– В пятьдесят седьмом? – удивленно переспросила Валентина. – Они восемнадцать лет проторчали в горах после окончания гражданской войны? Да ты шутишь?

– Нет, конечно. Но и Франко шутить не собирался. А ты как думала, лейтенант? – улыбнулся инспектор Мансанеро.

Валентина тоже вымученно улыбнулась.

– Ладно. Если еще что-то обнаружишь, позвони, пожалуйста. Я сейчас в Сантильяну-дель-Мар.

– Договорились. Будем на связи. Береги себя, а то ты никакая.

– Вот уж спасибо. – И Валентина, состроив обиженную гримасу, направилась к служебной “альфа ромео”.

Инспектор пошел к больнице.

Валентина завела машину, автоматически включилось радио, которое она обычно слушала, когда ехала в одиночестве. Песня Эми Уайнхаус “Вернуться в черном”. Эта печальная композиция идеально подходила для серого и дождливого дня, который, судя по всему, предстоял.

Музыка следовала за ее мыслями, словно тень.

Головоломка. Вот что за дело ей досталось. Валентина поддала газу. Чем раньше она приедет, тем раньше они примутся за работу. Как, интересно, дела у остальных? Все должны заниматься ее поручениями. Кроме Сабаделя, которого отправили на виллу “Марина”, чтобы изучил, что там обнаружил Оливер Гордон, а оттуда он должен поехать в Сантильяну. И кроме Ривейро, которого она отправила добывать информацию в Институт судебной медицины. Ей не удалось дозвониться до Клары Мухики. Валентина знала, что накануне той пришлось задержаться на работе допоздна, так что, должно быть, она еще приходила в себя. Но ее удивляло, что Мухика до сих пор не перезвонила. А вот уж кому Валентина теперь обязана, так это инспектору Мансанеро. И все же, прежде чем дело