Мастер ветров и вод - Надежда Первухина

— Да, госпожа и владычица, но я не смею.

— Чего не смеешь?

— Я боюсь прикоснуться к священной подвеске, государыня!

— Я тебе повелеваю, — сурово сказала Цыси и сняла с шеи подвеску. Нефритовое облако, оплетенное золотой паутиной, засверкало в свете ночника как маленькая звезда. — Ты наденешь эту подвеску и пожелаешь для своей императрицы молодости, красоты и здоровья. Это — единственное, чего я желаю от богов, потому что остальное у меня уже есть и прискучило мне. Молодость! Красота! О как я жажду этого, и с каждым днем они ускользают из моих пальцев! Чего я только не делала, чтобы продлить молодость: пила женское грудное молоко, пользовалась притираниями из печени носорога, омывалась в водах, добытых из священных источников, но все впустую, я старею, но я не хочу стареть! Наступил новый век, и я хочу увидеть его и показаться ему не старой развалиной, а прекрасной женщиной, над которой годы не властны... Лин! Надень подвеску и пожелай мне всем своим сердцем молодости и красоты! Я приказываю тебе!

Императрица Цыси протянула подвеску девушке. Та, не смея ослушаться, взяла волшебное нефритовое облако в дрожащие ладони.

— Надень! — приказала императрица. — Не заставляй меня повторять это по многу раз! И если ты сейчас все испортишь, клянусь богами, я испорчу жизнь тебе и твоему роду!

— Раба сделает все так, как прикажет ваше величество.

Фрейлина Лин из рода Ювэй медленно, дрожа всем телом, надела поверх воротника халата подвеску.

— Распахни халат, — потребовала императрица. — Подвеска должна прильнуть к телу, почувствовать твою плоть и тепло твоей крови...

Лин повиновалась.

— А теперь, — приказала императрица Цыси, — произноси желание! Повторяй за мной: «прошу богов...

— Прошу богов...

— Милостивых и всемогущих...

— И всемогущих...

— Даровать посредством сей чудесной подвески...

— Даровать посредством сей чудесной подвески...

— Государыне Цыси...

— Государыне Цыси...

— Молодость и красоту!

— Молодость и красоту!

Лин Ювэй увидела, как императрица на миг прикрыла глаза. Страх пронизал фрейлину. В опочивальне вдруг как будто вспыхнул праздничный фейерверк — до того вокруг стало ярко и ослепительно. Не в силах вынести столь слепящего света, Лин Ювэй хотела броситься ничком наземь, но какая-то сила удержала ее. Одежды Лин взметнулись, словно подхваченные сильным ветром, хотя никакого ветра в комнате не было, подвеска натянулась на шее и висела в воздухе напротив лица Лин, сверкая, как раскаленный уголь.

А потом Лин услышала, как причитает императрица Цыси:

— Нет, нет, нет...

Лин открыла глаза и застыла в ужасе. Перед лежащей на постели императрицей стояла, окруженная дивным сиянием и благоуханием, богиня милосердия Гуаньинь, или Авалокитешвара, как называли ее чэнь-буддисты.

Богиня заговорила звучным голосом, от которого душа свивалась, будто бумажный свиток:

— Императрица Цыси, своенравная Ланьэр, неужели с тебя не довольно чудес и милостей?

Лин не слышала, что ответила государыня богине, но, видимо, этот ответ не понравился Гуаньинь, ибо светоносное чело ее омрачилось — словно на солнце набежала дождевая туча.

— Нет, — сказала богиня милосердия. — Больше нет для тебя чудес и милости, Ланьэр, Ядовитая Орхидея. Слишком много грехов ты совершила, тысячу тысяч перерождений придется претерпеть твоей душе, расплачиваясь за каждый из твоих грехов. Вот воля моя: отныне Нефрит Желаний — Юй Жуй — переходит на хранение к твоей фрейлине Лин Ювэй и всему роду ее.

— А мой род?! — воскликнула императрица.

— Поздно говорить об этом, на небесах исчислены сроки твоего пребывания на земле. Готовься, Цыси. Завтра умрет император Гуансюй, но ты ненамного переживешь его — всего на один день. Ты созовешь Государственный совет, дашь последние наставления и умрешь мирной смертью, которой, по правде говоря, ты не заслуживаешь.

— Я правила несколько десятков лет, а никакой пользы стране не принесла! — воскликнула Цыси.

— Верно, — кивнула богиня милосердия. — Я советую тебе запомнить эту фразу, Увядшая Орхидея, ибо ее ты произнесешь на смертном своем ложе.

Богиня исчезла, и свет, наполнявший комнату, угас. В наступившей полутьме еще отчетливей проступили старушечьи черты на лице устрашенной Цыси, и боялась поднять голову Лин Ювэй, ибо понимала, что императрица не испугается слов богини и отнимет у нее подвеску, называемую Нефрит Желаний — Юй Жуй. А затем убьет Лин как ненужную свидетельницу.

Но ничего такого не произошло. На следующий день, как и предсказала богиня Гуаньинь, умер несчастный император Гуансюй, который не столько правил, сколько страдал от интриг Цыси. Императрица как ни в чем не бывало занялась подготовкой к его похоронам, а новым императором повелела провозгласить двухлетнего Пу И. Затем собрала Государственный совет и раздала чиновникам поручения наипервейшей важности. Во время обеда она потеряла сознание и поняла, что обещанная богиней смерть близко. Тогда императрица Цыси снова собрала Государственный совет, чтобы дать им последние наставления, и умерла. Умерла без страданий и мук, которых, несомненно, заслуживала. Говорят, что последними ее словами были: «Никогда не позволяйте женщине править страной!» Предсмертный шепот императрицы расслышали и истолковали неверно. На самом деле Цыси сказала: «Никогда не позволяйте женщине из рода Ювэй покидать страну!» И в смертный свой час императрица не могла представить себе расставания с Нефритом Желаний.

Выступившие слезы льются потоком. Но будут сочувственные вздохи близких.

И Цзин

— Такова семейная легенда, — сказал Марк Косарецкий. — После смерти императрицы Цыси фрейлина Лин Ювэй недолго пробыла во дворце. Тогда до фрейлин не было никому дела: все в Китае менялось. Учанское восстание перевернуло страну. Лин Ювэй тайно бежала из дворца к родственникам. Когда была провозглашена Китайская Республика, а Сунь Ятсен избран временным ее президентом, Лин с теткой уже жила в захолустном поселении на Камчатке. Лин тогда едва-едва минуло двадцать лет. К счастью, она встретила Всеволода Косарецкого, местного фельдшера, своего будущего мужа. Он был политическим ссыльным, сосланным на Камчатку за пропаганду революционных идей. Прапрабабушке не были интересны революционные идеи, она хотела просто жить в безопасности, замужество представлялось ей единственной возможностью выжить...

— А говорят, браки по расчету — синдром только нашего времени, — пробормотала я, все еще под впечатлением от рассказанной Марком легенды.

— Нет, это не был брак по расчету, — возразил Марк. — Лин Ювэй действительно полюбила Всеволода Косарецкого...