Канал имени Москвы. Университет - Роман Канушкин

Алёшка встретил её на входе. Он улыбался, но был явно смущён и опять начал заикаться.

– Я у-увидел те-теебя в окно, – пояснил Алёшка.

– Здорово, – сказала Ева. – А я принесла тебе бутылочку сухого сидра. Вам же, парням, не до пирожных.

– Нам п-парням? – Алёшка был тронут и смутился ещё больше.

– Ну да, – улыбнулась Ева. – Знаешь, Мелани обучает меня кулинарному искусству, но у меня там вышли такие первые блины комом… Мне стыдно было бы приносить такое.

– Тебе – стыдно? – покраснел Алёшка. Ему с трудом удавалось скрывать восхищение в собственных глазах, как, впрочем, и безнадёжность.

– Ну да, – подтвердила Ева. – А сидра я с тобой и сама с удовольствием выпью.

– Идём, я тебе покажу кое-что, – сказал Алёшка. – Ты только извини, меня тут недавно немножко поцарапало, прихрамываю слегка, но уже лучше. Говорят, на мне, как на собаке, заживает…

Ева улыбнулась: он явно не из тех, кто жалуется. Хотя провалялся в госпитале месяц. «Немного поцарапало»… А мог бы и страхов наговорить.

Они прошли в большой светлый зал, и там, прямо посередине, сверкая металлическими поверхностями, стояло…

– Что это? – ахнула Ева.

– Автомобиль. Настоящий. Я его сам отреставрировал, – с гордостью пояснил Алёшка. – Там, в городе, много всего на улицах ржавеет… Но этот – точно единственный на канале! На ходу, кстати… Эх, если б удалось раздобыть чуть-чуть бензина…

– Никогда не видела своими глазами, – восхищённо произнесла Ева. – Только в книжках читала.

– Проходи, садись за руль, – оказавшись в своём хозяйстве, Алёшка почти перестал заикаться, здесь он явно чувствовал себя в своей тарелке. – Поедем к-кататься.

Ева плюхнулась в мягкое водительское кресло, Алёшка уселся рядом.

– Вот это педаль газа, – указал он. – Это тормоз, сцепление… Нажимай и включай передачу.

– Как включить?

– Ну, вот р-ручка, – случайно коснувшись девушки, Алёшка снова начал заикаться. – К-к-к себе и вперёд.

– Так, да?

– Д-да, только п-п-плавно, и газу добавь. Поехали?!

– Поехали, – восторженно отозвалась Ева и, как ребёнок, принялась крутить баранку. – Вам куда?

– В-в центр. И п-плевать на туман.

– Абсолютно, – смеялась Ева.

* * *

– А вот эти к-ко-коробочки – телефоны. Когда-то, до тумана, они выглядели так. М-м-мобильная связь. Везде р-ра-ра-аботало.

– Знаю. Но вижу тоже впервые. – Ева подержала в ладони один из телефонов. – Ух, совсем лёгкие.

– А вот это – м-м-музыкальный центр. Скоро закончу, и будет работать. Немного п-п-по-подпаять осталось.

– Да ладно… – Ева не скрывала восхищения. – И что?

– И можно будет слушать музыку. Гиды недавно в-в-в одном д-д-доме нашли целый запаянный контейнер с записями. У-уж не знаю, к-к-кому в голову взбрело, но больше п-п-па-половины в прекрасном состоянии. На а-а-аа-втомобиль больше д-двух лет ушло, а это б-бы-б-быстрее прод-д-двигается.

– Позовёшь, когда будет готово?

– Конечно. – Алёшка снова слегка покраснел. – П-п-пошли дальше.

* * *

Комнаты оказались набитыми всякой всячиной. Артефакты ушедшей эпохи. Всё было пронумеровано, и всё хранилось в прекрасном состоянии. Вещи ушедшего мира, вещи из книг. Ева узнала телевизор, компьютерные мониторы, с которых бережно вытиралась пыль, радиоприёмники, похожие на тот, что был дома, какие-то предметы, аппараты, технику, предназначения которой она не понимала…

– К-к-когда-нибудь п-пригодится, – комментировал Алёшка. – Видишь, с элект-т-три-чеством уже порядок, п-п-примитивные телеф-фон-фонные линии налажены в Университете и с постами… Мы работаем. Ну-у, в с-с-смысле, учёные.

– А ты молодец, – похвалила Ева. – А что вот это-то?

– П-п-пылесос, – от похвалы Алёшка зарделся. – Вместо в-в-веника был. П-п-равда, чего смеёшься?

* * *

– А вот это – с-с-святая святых. – Алёшка гостеприимно распахнул двери в соседнюю комнату. – Здесь хранятся р-ре-реликвии. Уже н-нового мира. После к-ка-катастрофы.

Ева вошла вслед за Алёшкой и почувствовала, что здесь и вправду всё другое. Комната словно была напоена своим тайным внутренним волшебством. Она сразу не поняла, приятное это ощущение или, напротив, тревожное.

– Если б я в-в такое в-в-верил, я бы сказал, что это м-м-магические предметы.

– А ты не веришь? – отозвалась Ева. – Ведь на канале творится много всего, а?

– Н-н-не верю. Я считаю, что всё п-п-поддаётся объяснению. И если мы п-п-пока не можем объяснить, т-т-то это ничего не меняет. Тут г-главное слово «пока». Мне здесь позиция у-учёных ближе.

– Что это? – вдруг спросила Ева. Она видела подобное украшение с бисерной вышивкой и латунной трубкой у Хардова и нечто похожее у Фёдора.

– П-п-первый в мире манок. Учителя. До его п-пе-первого в-в-возвращения. Потом были другие. Г-га-га-говорят, что он когда-нибудь сможет собрать всех с-с-сы-скремлинов вместе. И н-настанет, – Алёшка усмехнулся, – день с-с-спасения.

Ева почувствовала, как сквозь неё словно прошло какое-то дуновение, но Алёшка уже указывал на портрет, который она, конечно, тут же узнала:

– Это п-па-портрет Лидии, третьего п-президента… Ты, к-конечно, видела там… Только этот написан белым мутантом. И в-в-вот что удивительно – он м-м-меняется. Поэтому у-убрали сюда.

– Меняется? В смысле? Как?!

– А-а, да… В день её гибели. Ф-фон меняется. Волосы и выражение ли-ли-лица.

– И это тебя не удивляет? Нет магических предметов?

– Всё можно объяснить рационально. Н-н-надо только найти р-р-ре-решение. А э-это ошейник её с-с-скремлина, Раджи.

– Это большая собака на том, другом портрете в актовом зале? Я видела.

– Д-да, п-п-пёс. Они п-погибли оба. Её манок, Лидии, так и не н-н-нашли. А о-о-ошейник п-п-почему-то остался.

– А почему вокруг него прядь волос?

– О-о-о. – Алёшка заулыбался. – Ещё одна с-с-сказочка. Это п-п-прядь волос Сестры. Где-то далеко на севере, в самом н-н-начале канала есть такое с-с-светлое место. Что-то в-в-вроде ведьмы, только доброй. Её никто не видел, С-с-сестру. А-а она сестра всем гидам. Е-е-ерунда, в общем.

Ева улыбнулась, но решила пока никак не комментировать последнее замечание. Вслух спросила:

– Ну, а для чего волосы?

– О-о-очень сильное поле. К-ка-как защита. Никакой м-м-мерзости из т-тумана не проникнуть. Это правда. Я пробовал. Гиды раз принесли одну склизкую тварь, она в ужасе забилась в-в угол.

– А говоришь, не веришь в магические предметы…