Тамерлан. Потрясатель вселенной - Гарольд Лэмб

Военачальники упрашивали эмира скомандовать общий штурм. Жарища становилась кошмарной, хроника сообщает, что в неподвижном воздухе птицы замертво падали с неба. Воины, работавшие в отраженном блеске спекшейся глины под раскаленными стенами, буквально пеклись в доспехах.

Старый завоеватель не соглашался приказать большим литаврам бить общий штурм, прошла неделя, осадные машины не прекращали своей работы, воины часов с десяти утра почти до вечера прятались в укрытиях.

Однако Тимур совершенно неожиданно нанес удар в ярком сиянии полудня. В этот час, когда защитники покинули внешнюю стену, оставив лишь нескольких наблюдателей, отборные отряды татар выбежали из укрытия с лестницами. Внезапность принесла успех. Нураддин, спасший жизнь Тимуру в последнем бою с Тохтамышем, достиг высшей точки оборонительных сооружений и водрузил там свой бунчук с золотым полумесяцем.

Тогда загремел большой барабан, и все тумены с той стороны города двинулись вперед. Нураддин спустился на улицу, и татары клином двинулись за ним. Часам к четырем дня татары, страдая от свирепой жары, овладели четвертой частью города и стали теснить багдадцев к реке. Город за рекой теперь был открыт для штурма, и последовали жуткие сцены, которые лучше обойти молчанием. Воины Тимура, выведенные из себя страданиями и большими потерями, походили на демонов, упивающихся убийством.

Арабский автор хроники пишет, что Багдад, называвшей Дар-эс-Салам, Средоточие мира, в тот день можно было назвать средоточием крушения и ада. Бежавший в лодке Фарадж был убит стрелой с берега и вытащен на сушу. Из отрубленных голов было сложено сто двадцать колонн, около девяноста тысяч человек погибло.

Тимур повелел сровнять стены с землей, сжечь и разрушить все, кроме мечетей и разных построек духовенства.

Вот так Багдад исчез со страниц истории. Его руины впоследствии были заселены, но с того дня он уже не играл роли в мировых событиях. Письма, возвещавшие о его падении, были отправлены во все города владений Тимура и Баязеду Молниеносному.

Султан Ахмед, скрывавшийся повелитель Багдада, вернулся, когда пронеслась буря. Тимур, узнав об этом, послал конный отряд попытаться схватить его. Хроника сообщает, что Ахмед снова бежал в одной рубашке вверх по реке и с тех пор оставался в безопасности под крылышком Баязеда.

Оставив основные силы с обозами и осадными орудиями неторопливо следовать, Тимур с Шахрухом и несколькими военачальниками поспешил в Тебриз. Багдад пал в июне тысяча четыреста первого года, а в июле эмир вновь был на своей базе. Его внук Мухаммед-Султан сообщил из Нишапура, находившегося на большой хорасанской дороге, о подходе с подкреплением из Самарканда. Шахрух находился неподалеку от базы. Первая кампания была завершена.

Тимур прошел от одного конца дуги, образованной расположением его противников, до другого. За четырнадцать месяцев провел два больших сражения, множество незначительных схваток, взял штурмом почти дюжину укрепленных городов. Это был замечательный ратный подвиг, лишивший Баязеда всех союзников перед тем, как Молниеносный появился на сцене.

Было уже позднее время года для выступления против турок, и татары были вполне довольны, что сведение счетов отложено. По прошествии должного времени с дороги, ведшей в большой лагерь, донесся барабанный бой, возвестивший о прибытии Мухаммед-Султана, тимуровы ветераны выехали навстречу и в изумлении вытаращили глаза.

Тумены из Самарканда блистали новым великолепием. Все знамена были разных цветов — зеленого, алого и так далее, все всадники одного тумена были в одноцветной одежде, с одноцветными чепраками, даже саадаки и щиты были одного цвета. Тимуровы ветераны, проскакавшие от Индии до Черного моря, оттуда на юг до Палестины и обратно, вслух выражали презрение к этому новшеству, но втайне завидовали.

У Тимура появилось желание восстановить канал, прорытый греками от Аракса. Занялся он также изучением торговых путей Африки и Европы. С Иоанном, епископом Султании, отправил письмо Карлу Шестому, королю Франции — «Roy de Fransa» — с выражениями доброжелательности.

К нему явились проделавшие дальний путь агенты Генуи, стремившиеся заручиться расположением непобедимого завоевателя раньше соперников-венецианцев. Они привезли тайное прошение о помощи от христианского императора Константинополя, который находился тогда во власти Баязеда.

Чтобы разобраться в происходящем, необходимо бросить взгляд на Европу. В течение пяти десятилетий греческие императоры Константинополя — всего лишь тени древних римских императоров — видели, как их держава переходит к туркам, которые нахлынули из Малой Азии и теперь захватывали Балканы и берега Черного моря.

На Косовом поле эти новые завоеватели, турки-османы, разбили отважных сербов и затем вторглись в Венгрию. Они были стойкими, дисциплинированными воинами, по-собачьи преданными своим султанам. Конница их, особенно сипахи, была больше, чем просто хорошей, а многочисленная пехота, основу которой составляли янычары, — непревзойденной.

Посредством браков они смешались со всем Левантом и своих подданных-христиан — славян и греков — превращали в новый народ. Баязед обладал достоинствами и недостатками своих сородичей. Был неугомонным и смелым, одаренным и жестоким. Взойдя на трон, первым делом удавил своего брата. Гордился своими победами и похвалялся, что когда победит Австрию, пойдет на Францию и будет кормить коней в алтаре собора Святого Петра.

Баязед являлся фактическим правителем Константинополя; его владения подступали вплотную к городским стенам; его судьи заседали в нескольких судах города, и с двух константинопольских минаретов муэдзины призывали турок на молитву. Мануэль, тогдашний император Константинополя, платил Баязеду дань за владение городом, Венеция и Генуя обращались к Баязеду как к его будущему властителю, для турок Константинополь с его садами и мраморными дворцами был обетованным городом — Истанбулом.

Поход ислама к северу от Мекки обогнул имперский город, пока защищенный высокими стенами и боевыми галерами европейских держав. Но Баязед намеревался захватить его — собственно говоря, уже подготовился к осаде, — когда Европу огласил призыв к крестовому походу. Замышлялся поход против турок. Венгерский король Сигизмунд, которому больше всех угрожало приближение Молниеносного, предложил ополчиться, его поддержал по собственным соображениям Филипп Бургундский.

Во многих королевствах тогда царил покой. Важнейшие проблемы того времени — великий раскол. Столетняя война, споры о парламенте, жажда людей недворянского происхождения получить права собственности после бедствий Черной смерти — в той или иной мере потеряли остроту, и бароны вняли призыву церкви.