Территория пунктира - Олег Велесов
Шрифт:
Интервал:
— А христианство?
— Есть вещи, Егор, которые имеют место быть независимо ни от чего. Они проявляются чуть позже или чуть раньше, но обязательно проявляются, и религиозные учения как раз из их числа. Христос всё так же проповедовал в Иудее и был так же распят, но уже не римлянами.
Рассказ Штейна не казался убедительным, и во мне проснулся скептик.
— Откуда вы знаете про эти эпохи, если в нашей реальности их не существовало?
— Пока что у вас нет доступа к данной информации. Но не стоит расстраиваться. Всему своё время.
Мы разговаривали долго. Половой снова приносил чай и пироги, на этот раз с малиной. Господин Штейн обрисовал структуру Центра Перемещённого Сознания, чтобы я не путался и не отвлекался на второстепенные вопросы. Восходящими называли всех, кого судьба наградила способностью перемещаться во времени. Сократ предупреждал опасаться их, хотя получается, что я сам восходящий. Тех, кого ЦПС признавал годным для сотрудничества, направляли на обучение, после чего они становились либо оперативными работниками, выполняющими задания Центра внутри калибровок и перемещений, либо калибровщиками. Последние обеспечивали техническую поддержку заданий. Были ещё настройщики. Они держали оперов под контролем и при необходимости наделяли их нужными мыслями и скручивали мозг в жгут, если кто-то вдруг решал выйти из-под контроля и начать свою игру. Для меня это прозвучало знакомо. Обязанности настройщика чаще всего исполняли опытные оперативники, а в особо сложных случаях кураторы — это высшая прослойка в ЦПС. Они выбирали задания для перемещений и контролировали их ход. Господин Штейн был одним из таких кураторов.
— Я слышал ваше имя, — сказал я.
— Слышали?
— Да. Его называла госпожа Ламмасу из моего вавилонского прошлого. Дословно не помню, но что-то вроде: Мартин не хочет его обнулять, в смысле, меня не хочет обнулять. Вы имеете отношение к той истории?
Господин Штейн отодвинул чашку, поставил локти на стол. Взгляд его сосредоточился целиком на мне и стал как будто испытующим.
— Я принимал в той истории непосредственное участие. Вы должны помнить меня под именем Шамаш-эрибу-укина, главы делового дома Мушезиб.
Мне стало неловко. Память хоть и притупилась, да и сами события теперь казались далёкими, а имена подёрнулись дымкой, однако понимание былых поступков по-прежнему оставалось со мной.
— Я, кажется, убил вас.
Куратор усмехнулся.
— Вспороли мне живот, если быть точным. Весьма болезненные ощущения.
— За это меня и наказали?
— То, что вы воспринимаете как наказание, Егор, в действительности является процедурой успокоения. Ей подвергаются люди чересчур агрессивные, но имеющие определённую ценность для ЦПС. Слышали выражение: время лечит? Время должно было вылечить вас, вытравить из памяти лишние эмоции и образы. Та вавилонская история не самый лучший случай из нашей практики. Мы ещё обязательно будем говорить об этом, но лишь после того, как вы освоитесь и начнёте понимать определённые вещи. А теперь мы должны вернуться.
Он бросил на стол несколько монет, взял цилиндр, трость и любезно указал на дверь.
— Идёмте, Егор.
Я первым прошёл к выходу, поднялся по ступеням. Улица встретила меня прохладой и темнотой. Где-то возле пролёток по-прежнему топтались извозчики, горел костерок, отбрасывая длинные тени на стены домов.
— Барин, это… слышь… Копеечку подай?
Одна тень отделилась от стены, и почти сразу я почувствовал боль внизу живота. Я хрюкнул, согнулся пополам и опустился на колени. Крепкие руки схватили меня за грудки, обшарили карманы, вырвали трость, а я не мог не то, что защищаться — позвать на помощь.
По ступеням поднимался господин Штейн.
— Эй! Эй!.. Стоять! Будочник![39]
Тень метнулась прочь, извозчики возле костров загалдели, подошли посмотреть, что твориться. Штейн подхватил меня под плечи, покачал головой.
— Как же вы так неловко, Егор? Я же предупреждал вас об этом каторжнике.
Я не ответил, только сильнее прижал ладони к животу.
— Любезные, — окликнул куратор извозчиков. — Два гривенника даю. Отнесите молодого человека к подъезду доходного дома Кварнеги.
— За два гривенника, барин, мы вас обоих хоть до Муринской заставы довезём.
— Довозить не надо, надо донести, и с прилежанием, осторожно.
— Как велишь, барин.
Меня подняли, не скажу, чтоб осторожно, от боли аж челюсть свело. Выругаться не получилось, только застонать. В глазах помутнело. Дались мне эти пироги, висел бы сейчас на цепях… У подъезда нас встретили ливрейные слуги. Меня занесли в дом, положили на диван в прихожей. Женщина, лицо которой я никак не мог рассмотреть, отвела мои руки, расстегнула жилет, сорочку и присыпала рану порошком. Мне казалось, я знаю, что такое боль. Ошибался. Из глаз брызнули слёзы, из носа сопли. Я вдруг увидел приближающийся теплоход. Он прижался бортом к пристани, двое матросов скинули сходни, побежал народ. На верхней палубе кто-то орал, дико и недвусмысленно. На крик, как не странно, внимания не обращали, словно так и должно быть. Ну и пусть будет, тем более что он начал стихать, а вместо него прорезалась одна уже изрядно поднадоевшая фраза: Время не имеет значения…
Глава 15
Состояние: Санкт-Петербург, 2 ноября 1833 года
Очнулся я в кровати. Небольшая комнатка вагончиком, стол, стул, шкаф, горшок с цветком на подоконнике. На память пришёл профессор Плейшнер, как он смотрит на окно дома по Blumenstraße, 9 слева от парадного. Цветок в горшке означал провал. Но в моём случае, думаю, это что-то более позитивное. Я вспомнил вчерашний день и посмотрел на живот. Раны не было. Не было даже шрама. Что там говорил господин Штейн о закольцованном дне? Они соединили конец с началом, и отныне он повторяется, то есть каждый день начинается заново. Тело моё излечилось, рана исчезла, хотя память о ней осталась… Это что-то выше моего понимания. Пока что выше.
На стуле висел халат, на столе лежали туалетные принадлежности и несколько книг. Переплёты были кожаные, инкрустированные медными пластинами. Я открыл одну книгу. Латынь. Открыл другую. Тоже латынь. Прочитал несколько фраз. Трактаты по философии и истории. Накинул халат, подпоясался. Умывальника в комнате не было, значит, он где-то во
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!