Танцуйте свою жизнь. Психологические эссе о том, как вернуть себе себя - Лиля Град

Принимайте себя, дорогие мои. И прямо сейчас – улыбнитесь!..

* * *

Упасть в снег – с детства проверенный способ быстрого счастья. В детстве вообще все счастье быстрое и замешано на радости попасть в момент, не думая про потом. Куда что девается? Отчего мы все так измучены этим бесконечным потом, словно наши страхи способны его обезопасить?

Так вот, упасть в снег пофигистичной звездочкой, ощутить известную невесомость, уставиться в небо и прожить пронзительную маленькую жизнь. Лекарство же. Потому как хватит болеть своими ожиданиями. Хватит вытаптывать глухие пороги закрытых дверей. Хватит верить в то, что пока счастье не в полном комплекте заученных о нем стереотипов, то оно и не счастье вовсе.

В снег. Глазами в зимнее небо, на котором, если хочешь, вся жизнь нарисована одной облачной кисточкой. В снег – потому что это не холодно, это весело. В снег – не загадывая на завтра, но оставляя себе сегодня.

Мы в комплекте, слышите? В нас самих прямо сейчас есть все, чтобы не замешивать свою полноценность на том, что о нас говорят и думают. В нас есть все, чтобы любить. В нас есть все, чтобы обустраивать свою маленькую жизнь. Не надо ничего ждать и не надо наказывать себя придуманной недостойностью чего бы то ни было.

Посмотрите в небо.

Почувствуйте, что живы.

* * *

Впервые я обрела хоть какое-то равновесие в жизни только тогда, когда улыбнулась мысли – я много чего не могу, не так много на что в силах повлиять и не так много забочусь об этом бесконечно ожидаемом всеми завтра.

Слезла с самоката. На самокате весело и прикольно. Если просто покататься. А вот если всю жизнь на нем провести, не отключаясь ни на минуту, чтобы удерживать баланс, отслеживать направление и лавировать между потоками, то как-то не очень… Мне – точно.

Если понять, в чем тебе хочется быть, а что ты выдерживаешь с трудом, то останется только выбрать, во что вкладываться. Увеличивать комфортное пространство или превратить себя в циркового зверька, которого насилием натаскивают на способность безропотно выполнять то, чего он не хочет.

Помните, что старые, но до сих пор звучащие песни о выходе из зоны комфорта любят только теоретики и любители попсовой психологии. Тогда как практики годами сражаются за то, чтобы помочь людям отыскать хоть какой-то комфорт в собственной жизни.

А те, что называют комфортом обстоятельства, из которых человек не может выбраться, скорее всего, судят о созависимости, о неврозе, о расстройствах личности на бытовом уровне поверхностного суждения и хронического осуждения всего непонятного.

Так что не бойтесь искать именно комфорт. Не стыдитесь создавать его из того, что доступно прямо сейчас, даже если это просто чашка чая, выпитая в тишине и без спешки. Не ругайте себя. Любить себя – это быть на своей стороне, а не стегать себя внутри, чтобы поразить всех снаружи.

Никто не нуждается в том, чтобы мы их поражали. Посмотрели и забыли. А нам с собой жить. В каждой секунде, в каждом дне, в каждом году.

Глупо жить на самокате. Покатались – и домой.

* * *

– Выпила таблетку и с собой прихватила, намазала согревающим гелем больное колено, спокойно поздоровалась со скрипящей спиной, пошуровала в большую жизнь. И так почти всегда.

– И ты говоришь, что здорова?

– Абсолютно, – не вру я, – а ты как думала про здоровье? Как про нигде ничего никогда не болит? Так бывает только у мертвых, или у роботов, или у тех, кто в глубоком разрыве с собственным телом. Когда ты здоров, то чувствуешь много чего не особо приятного. Но это не мешает тебе жить, если не носиться с собой как с писаной торбой.

Мы сидели с подругой Олей на припорошенной скамеечке в парке и говорили о том, как мечты убивают реальность. Мечты об идеальной любви, в которой все всегда прекрасно, не оставляют шанса любви подлинной, в которой мы время от времени перестаем друг друга понимать, время от времени конфликтуем, время от времени тянем одеяло на себя. Но это не отменяет и того главного, что у нас есть.

Мечты об идеальной работе, на которой все и всегда получается отменно, обесценивают даже самую любимую работу, на которой все равно случаются провалы, и усталость отчаянная случается, и периодические обещания бросить ее и свалить куда полегче. А она ведь пусть и не идеальная, но любимая.

Мечты об идеальном себе, у которого все кругом без изъяна и всеобщее восхищение, заставляют стыдиться настоящего себя, который с изъянами и без громкой успешности, но живой, любящий, совершающий ошибки, встающий после землетрясений, умеющий быть верным и быть рядом в любой беде.

Когда мечты очень много и когда вся она замешана исключительно на идеальном восприятии мира, то такая мечта не помогает справляться с неизбежностями нашей жизни.

Хороша мечта, которая не ставит нам условий вылезти из кожи во имя ее достижения и которая просто позволяет полетать в пушистых облаках прекрасного, радостного, легкого. Без сожалений о своей возможной несбыточности. С задором одержать верх над своими сомнениями, страхами, обидами. Остальное не так важно.

Можно жить, даже если что-то болит. Даже если без времени закончилась какая-то история. Даже если те оказались не теми. Даже если сами мы не звеняще идеальные. Мы просто есть, и мы мечтаем о лучшем, но не расстреливаем при этом то, из чего прямо сейчас состоит наша жизнь. А больное колено всегда можно намазать… и ковылять дальше.

* * *

Несколько лет назад, на изломе уходящего декабря, я вышла в больничный дворик прогуляться. Это были мои первые шаги после долгой болезни. Я всегда боялась льда из-за своей травмированной на нем когда-то спины и потому шла так осторожно, как могла в своих осенних еще ботиночках на гладкой скользкой подошве. В окно мне махала слабой рукой моя соседка по палате, Анна Матвеевна, дивный тонкий человек. Я медленно подняла голову, улыбнулась отвыкшими от улыбки губами и помахала ей в ответ.

Зима обдала меня ароматом, похожим на свежий «Кензо», который я так тогда любила и носила каждый день, но который не мог противостоять больничному тяжелому запаху. А зима могла. Я вдыхала и выдыхала. Я поняла, что хочу жить, снова хочу. И, как и все мы, только после чего-то ударившего, поняла вдруг, как много времени я потратила на совсем не то, на что могла бы.

Нет, тайны жизни не раскрылись для меня в тот день. Но мысли поменялись, освободив от слепого принятия навязанных страхов и дав признать страшными совсем другое. Тело увянет – не страшно, не страшно. Здесь неизбежность. Даже если попытаешься от этого сбежать – далеко не убежишь.

Страшно вляпаться в вязкое самодовольство, в котором все видали и все знаем. Подите, попляшите перед нами, разочарованными, объевшимися чудес, всем назначившими цену и все обесценившими.

Страшно исказить добродетель до оккупации. До преследования близких и далеких со своим карающим «я хотел как лучше». До неумения оставлять в покое даже любимых, даже детей, даже себя. До неуемности в чужой жизни, да и в своей тоже. До террора любовью.