Государево дело - Иван Оченков

– Да! – раздалось с четырех сторон, и я начал свой рассказ:

– Было у отца три сына. Старший умный был детина, средний был и так и сяк, младший вовсе был дурак!..

Разумеется, я не помнил всего Ершова наизусть, но некоторые строфы просто намертво въелись в память, и я декламировал их притихшим детям, а когда забывал, рассказывал своими словами. Впрочем, закончить эту сказку на сей раз не получилось, поскольку уже к середине все четверо сладко сопели носами на своих подушках. Осторожно ступая, я вышел вон из спальни и едва не налетел на одну из придворных моей жены.

– Ой, вы меня так напугали, ваше величество… – томным голосом воскликнула она, закатив глазки.

– Неужели я такой страшный?

– Ну что вы, государь, – улыбнулась чертовка. – Просто вы такой стремительный!

– Что, правда?

– Ох, я так взволнована!

– Тебя государыня послала? – прервал я поток жеманства.

– Нет, что вы, она уже спит! – ничуть не смутилась девушка. – Это вы все еще на ногах и, несмотря на груз государственных забот, каждый вечер еще и навещаете детей, чтобы поцеловать их на ночь.

– Так вот в чем дело – тебя некому поцеловать перед сном?

– Увы, государь, мои родители далеко и не могут делать этого. Вот если бы нашелся…

Тут ее речь прервалась, дыхание участилось, отчего весьма аппетитная грудь в декольте стала соблазнительно колыхаться. В общем, юная дева всячески демонстрировала, что она вовсе не такая уж и юная, а вполне себе созрела.

– Как тебя зовут, красавица? – ухмыльнувшись, спросил я.

– Анхелика, к услугам вашего величества, – почти простонала фемина, отчего «к услугам» прозвучало совсем уж двусмысленно.

Сказать, что томный вид девицы слишком уж меня возбудил, было бы изрядным преувеличением. Как говорится, видели мы карликов и покрупнее. Но фрейлина и впрямь была недурна: белоснежная кожа, густые светлые волосы, приятные черты лица, фигура хоть и несколько полновата, на мой вкус, но не рыхлая, а скорее пышная. В общем, эдакая сдобная булочка. Любишь сладкое или нет, а укусить все равно хочется. К тому же личная жизнь у меня…

После трагической гибели Лизхен новую фаворитку я так и не завел. Опасная эта должность, как выяснилось. Можно сказать, горячий цех. Потом наконец-то соизволила приехать Катарина, которая мне, как ни крути, жена. Мы, наверное, слишком долго были в разлуке, да и особых чувств, откровенно говоря, между нами никогда не было. Я был тогда принцем-изгнанником, а перед ней маячила вполне реальная перспектива остаться старой девой. Так что когда старому королю Карлу пришла в голову блажь поженить нас, возражений не последовало.

Сейчас ей тридцать семь, и по нынешним временам это совсем немало. От очарования юности, которой, к слову, я не застал, уже давно ничего не осталось. Старухой она, конечно, еще не выглядит, но и кровь не будоражит. Увы. Нет, я ценю в ней совсем иные достоинства. Ум, деловую хватку, искушенность в политике и интригах. Она мой самый надежный союзник и, в конце концов, мать моих детей, а что касается супружеских обязанностей, это именно обязанность. К счастью, не слишком частая. А тут такая вот оказия нарисовалась…

– Ваше величество, у вас такие сильные руки, – исступленно шептала Анхелика, одновременно ловко распутывая мне пояс. – Я вся горю…

– Кто здесь? – раздался совсем рядом до боли знакомый голос. – Ну-ка, выходи, а то стражу кликну!

– Тихо будь, – шепнул я переставшей изображать страсть фемине и, оставив ее в чулане, куда только что сам затащил, вышел вон.

– Кому тут делать нечего? – строгим голосом поинтересовался я у так некстати появившейся Машки. – Чего орешь, люди спят кругом!

– Ой, царь-батюшка, это ты? – захлопала она в изумлении ресницами.

– А ты кого застать думала, папу римского?

– Ну что ты, государь, просто я тут случайно оказалась, а потом услыхала шорох и подумала, вдруг это мышь…

– Чего?

– Мышь, говорю.

– Понятно.

– Государь, а ты чего в этом чулане делал?

– В чулане-то? Ну как бы тебе объяснить, девочка… Короче, я тоже подумал, что там мышь, и решил проверить.

– Ой, – изменилась в лице Машка и с испуганным лицом подскочила ко мне.

– Ты что, егоза?

– Я этих самых мышей страсть как боюсь!

– Что, правда?

– До обморока! – часто-часто закивала она головой и доверчиво попросила: – Ваня, проводи меня. А то мало ли какие тут крысы бегают!

– Это да, – не удержался я от смешка, припомнив выражение лица оставшейся в чулане Анхелики. – Ладно, пойдем, горе мое, а то вдруг и правда какая зверюга выскочит.

Пришлось проводить девушку до крыла, отведенного фрейлинам и, пожелав спокойной ночи, отправить спать. Возвращаться к заветному чулану я не стал. Пока мы с Машкой шли, мою светлую голову посетила мысль, что закрутить интрижку с фрейлиной супруги – не самая умная затея, а разовым это свидание явно не будет. Уж больно настырная девица.

– Где ты была? – сонно спросила Кайса раздевающуюся соседку.

– Да так, – отмахнулась она и юркнула под одеяло. – Дело одно было.

– Не доведут тебя эти ночные дела до добра, – зевнула девушка и, повернувшись на другой бок, тут же уснула.

Машка же лежала с открытыми глазами и с мстительной улыбкой размышляла о случившемся. Когда-то давно Ваня рассказывал ей с Глашей сказки, и это были одни из самых ярких воспоминаний ее детства. И сегодня она, устроившись у приоткрытой двери, как бы снова побывала в тех далеких временах, когда они с матушкой и одноруким дедом голодно и холодно жили в Устюжне, а потом невесть откуда взялся самый настоящий заморский королевич и навсегда изменил их жизнь. Когда дети уснули, она была готова броситься к нему и, как в детстве, канючить, чтобы он закончил рассказ, но тут появилась Анхелика и разом угробила все очарование.

– Ишь каков, – с досадой пробормотала девушка. – едва эта бесстыдница вздумала перед ним хвостом крутить, так он сразу и рад!

Потом она вспомнила Алену Вельяминову, и ей стало совсем грустно. С самого детства Машка была уверена, что Ваня женится на ее старшей подруге и они будут жить долго и счастливо, как в сказках или иноземных книжках с красивыми картинками. А оно вишь как сложилось!

К тому же царица Катарина оказалась совсем не злой и дети у них с государем были хорошие. Особенно Карл Густав, которого потом окрестили Дмитрием, и Петька. Вообще-то Петька – слуга царевича, но они с детства растут вместе как братья, да и похожи немного. Странно все это.

А еще Петер, кажется, влюбился в нее. Ну да, влюбился, а иначе отчего все время смотрит такими глазами? Хотя он ей совсем не нужен, потому что еще маленький и вообще у нее есть свой Петр – Пожарский, сын прославленного воеводы князя Дмитрия Михайловича. Он всем хорош и непременно посватается к Маше, после чего у них будет самая веселая и красивая свадьба, какую только видела Москва… Что будет дальше, юная мечтательница додумать не успела, поскольку дверь в их спаленку с грохотом отворилась и в открывшемся дверном проеме возникла взбешенная Анхелика.