Нойвельт - Баубек Галымулы Бекишов

безразличие, и только уголки рта выдавали в нем чувство удовлетворения.

– Гори, – прошептал Тиль, когда круг пламени сузился так, что языки пламени уже касались их тел.

– Нет, Тиль, остановись. Я прошу тебя. Прости меня, Тиль. Я не хотел убивать твою дочь, я не сдержался, прости меня, она была такая милая, красивая… Господи, прости меня, Гретхен…

Глава 54

Прошло уже больше месяца с того времени, как начался дождь. Около недели назад у нас закончился весь запас еды. Последнее, что мы ели, это, наверное, одна десятая порции ежедневного рациона здорового человека. Мы сбились со счета дней и не смогли правильно распределить остаток провизии. На следующий день, после того, как закончилась еда, мы со Свеном соорудили удочки и пробовали поймать рыбу, которой, скорее всего, даже и не было вокруг нас. Нам часто приходилось видеть, как тела умерших людей проплывали мимо нас. К концу недели голодания наши тела ничем не отличались от тех узников немецких лагерей, которых я видел по телевизору. Желудки издавали жалобные звуки, умоляя, чтобы их покормили. Мы уже перестали садиться за весла и направлять ковчег по нужному курсу, огибая места, где таилась угроза для ковчега. Каждый старался побольше спать, так как именно во сне мы видели, как едим.

«Возможно, это наказание за то, что мы не спасли остальных людей, хотя бы предупредив их о грядущем потопе» думал я, стараясь отвлечь себя хоть какими-то мыслями. Но все эти мысли были связаны с голодом.

Кроме голода, у нас появилась еще одна проблема – холод. В ковчеге все время был сквозняк. Холодный, уже морской, ветер пронизывал до костей. Глядя через отверстие на улицу, я не видел ничего, кроме пары вершин гор, что высовывались из-под бескрайнего океана. «Где нам теперь искать спасение?» задавался я вопросам. Затем я вспомнил историю Ноя, и подумал о том, как ему удалось выжить. Но ведь у него в ковчеге были все разновидности животных, и голод был последней причиной, от которого он мог умереть. Истории и легенды здесь в корне отличаются от ветхозаветного, поэтому я решил спросить у Рагны:

– Что нам делать после сорокадневного ливня?

– Ждать, – ответила Рагна, – ждать, пока мы не достигнем новых земель. Там, мы встретим представителей иного мира, и нам придется с ними сражаться за выживание.

– Зачем нам сражаться с ними?

– Затем, что в конце всей этой истории, выживет лишь один человек. Кстати, мы уже должны определить, кто должен будет выжить. Хотя если будем решать этот вопрос, сражения начнутся уже сейчас, между нами.

– А после того как выиграем, что будет?

– Та сторона, которая выиграет, должна отыскать «божественный сад», вот это в древних писаниях говорится, что самое сложное, многие умирают так и не найдя этот заветный сад. Новые земли, там нас ждет продолжение голода и там очень жарко, насчет воды не знаю, об этом ничего не говорится.

Я надеялся, что Рагна утешит меня, а получилось наоборот. Чем дальше мы идем, тем сложнее оказываются препятствия. Голод был невыносимым, весь экипаж ковчега на нервах, это был предел. Все лежали, пытаясь уснуть, кто-то уже спал, а кто-то бредил. Вдруг мэр в ужасе начал что-то бормотать про себя. Он повторял одни и те же слова, которые я не мог распознать. И вот его голос стал внятнее и громче. Я и все пассажиры ковчега ясно услышали:

– Нет, Тиль, остановись. Я прошу тебя. Прости меня, Тиль. Я не хотел убивать твою дочь, я не сдержался, прости меня, она была такая милая, красивая… Господи, прости меня, Гретхен… Он повторял эти слова снова и снова.

– Что ты сказал? – спросил Тиль, сидевший недалеко от мэра. Позабыв о голоде и изнеможении, Тиль вскочил с места и в один миг оказался рядом с мэром.

После того, как мэр еще пару раз повторил слова прощения, Тиль, взял его за воротник одной рукой, а второй дал пощечину. Мэр тут же очнулся, и увидев Тиля испугавшись:

– Что случилось Тиль? С тобой все в порядке?

– Зачем ты ее убил? – спросил Тиль тихо, четко проговаривая каждое слово. Гретхен тоже взбодрилась, и молча наблюдала за действиями мужа.

– Я не убивал ее, честно, клянусь, – в испуге отвечал мэр.

– Я ведь тогда знал, что это ты, кроме тебя там никого не было, я просто отказывался верить, что ты мог поступить так. Каким же я был слепым, – глаза Тиля были наполнены слезами.

Услышав умоляющий голос мэра, Свен подбежал к Тилю.

– Не забывай Тиль, я все еще мэр и я приказываю тебе отпустить меня. Гарольд, Гест, Бруни! Схватите его, пусть он успокоится, – пытаясь ухватиться за последнюю ветку надежды, кричал мэр. Но никто из помощников мэра не шевельнулся.

– Я приговариваю тебя к смертной казни, – сказал Тиль.

– Это самосуд, к тому же по закону у нас нет смертной казни, ты не имеешь право.

– А ты какое право имеешь насиловать и убивать детей?! – взяв мэра за волосы, немного приподняв, Тиль ударил его голову об пол. Тиль снова взял мэра за волосы и бил его голову об пол, так что лицо превратилось в кровавую доску. Мэр все еще был жив, было слышно, как он хрипло дышит.

– А теперь пришло время трапезничать, – сказал Тиль, поднимаясь, – Рагна, поставь кастрюлю на огонь, сейчас ты приготовишь нам суп! А ты, Свен, неси сюда мой любимый топор, я хочу отведать руку нашего мэра, он сегодня добрый, всех угощает, правда?

Свен принес топор, затем, схватив руку мэра, вытянул для удобства. Эта пара уже приноровилась к расчленению людей.

– Вы собираетесь отрубить ему руку, не казнив? – спросил Гарольд, тем самым на секунду остановив Тиля.

– Если он не умрет от потери крови, казним его, но позже, а теперь не мешай нам, не то ты будешь следующим.

Тиль занес топор над головой…

Глава 55

Спустя неделю после того, как казнили мэра, дождь закончился. Он перестал лить также внезапно, как и начал. Это было в то время суток, когда первые лучи солнца освещают горизонт ярким светом, но на другой стороне все еще господствует ночь. Уже ближе к середине дня небо стало чистым без единой тучи или облака, и мы открыли верхний люк.

На протяжении последней недели мы ели человеческое мясо, а точнее мясо мэра. Поначалу было неприятно и омерзительно употреблять в пищу человеческое мясо, но голод оказался сильнее моральных устоев. И только Лиза не