Жемчужина гарема - Лидия Миленина

— Он охотник, — нашлась я. — Браконьер…

— Браконьер?! — насмешливо поднял брови герцог и откровенно рассмеялся мне в лицо. — То есть охотится во владениях твоего отца без разрешения? А ты, как заботливая дочь, обеспечиваешь ему возможность еще и насладиться обществом красивой графской дочки. Не слишком ли для одного браконьера? Ты ездила к нему на свидания, чтобы попрощаться? Или разработать план побега, так ведь, Аленор?

— Все может быть, герцог. Оставьте вашу иронию — вы хотели говорить спокойно и серьезно.

— Или нет, еще лучше, вернее, хуже для тебя, — рассмеялся Виньялли немного нервно. — Он исчез, не пришел на встречу, а ты тщетно ждала его в лесу каждый день… упрямая, не сдающаяся, — закончил он серьезным уважительным тоном.

Сердце замерло. Что еще он знает? Может быть, знает совершенно все и издевается надо мной сейчас, не говоря открыто о драконе? Но… нет, я ощущала, что герцог поверил в «охотника». И нужно сейчас ему «подыграть», чтобы не усомнился.

— Это не смешно, герцог! Если ваши люди схватили его… — я вскочила на ноги для убедительности.

— Тише, тише, Аленор, — герцог положил руку мне на плечо, призывая сесть. В его лице появилось даже удовольствие. Мои ответы его явно порадовали. Я опустилась обратно в кресло. — Мои люди и даже люди твоего отца не поймали ни одного браконьера в последнее время. Но мне жаль, что тебе пришлось пережить это разочарование. Мужчины иногда… пропадают, так бывает, Аленор. Если, конечно, нет соглашения, подписанного кровью… Я не пропаду, ты понимаешь, Аленор? Не подведу, не исчезну?!

Не знаю уж, о чем он хотел говорить, после того как выяснил, «свободно ли мое сердце», но теперь глаза полыхали похлеще, чем в фехтовальном зале. И мне стало страшно… Даже показалось, что его собранная фигура дрожит от внутреннего напряжения, способного вырваться в любой момент.

— Я не знаю, что ответить герцог, — очень тихо и спокойно ответила я. — Вы понимаете, я не об этом мечтала…

— Понимаю, Аленор. Но, послушай, девочка, — герцог резко вдруг выдернул что-то из-за пазухи. И я увидела, что это старый пожелтевший лист бумаги, украшенный размашистой подписью.

— Это же!? — воскликнула я.

— Да, это договор, подписанный твоим отцом, — ответил герцог. — Если просто сжечь его, проклятие не остановится. Если убить меня — тоже… А вот если я сам сейчас добровольно… уничтожу его, проклятие исчезнет навсегда. Итак, Аленор, — герцог покрутил у меня перед носом бумагой. — Я сделаю это, а ты… завтра добровольно пойдешь за меня. Не из-за проклятия — его больше не будет… Добровольно.

Мгновение я смотрела на него, потом расхохоталась — бесшабашно, издевательски.

— Вы понятия не имеете о добровольности, Саворин! О свободной воле, о том, что значит «свободно» и «без принуждения»! Проклятие исчезнет само завтра, когда я выйду за вас. Ваше нынешнее предложение не меняет сути. Ведь, согласись я, дай вам слово добровольно выйти за вас завтра, добровольности тоже будет не на грош! Ведь я сделаю это лишь потому, что дам вам обещание. А… — я ехидно посмотрела на герцога, — то небольшое преимущество, что дает мне ваше предложение — не думаю, что вы его не просчитали — я не смогу использовать. Ведь как только я выйду из библиотеки, вы свяжете меня слежкой, обычной и магической… Разве что не сами будете держать меня за руку до утра!

И невидимость не поможет, с горькой усмешкой подумала я. Ведь это просто провокация. А я не настолько глупа, чтобы поверить ей.

— За руку? До утра? — герцог быстро свернул бумагу и убрал обратно себе за пазуху. — Неплохая идея. Ты хотела бы этого, Аленор?! Впрочем, — он усмехнулся.

— Ты права… Связать твою молодую глупую честь обещанием — тоже не верх добровольности. А какой добровольности ты бы хотела?

— Вы знаете, какой, — ответила я твердо. — Чтобы всего это не было. Чтобы не было проклятия, чтобы не было нашей свадьбы и подписи кровью. Чтобы я могла сама выбрать, за кого и когда мне выходить замуж… Герцог, Виньялли… — у меня внутри появилась решимость, вместе с осознанием безнадежности ситуации. — Я снова прошу вас об этом. Вы говорили, что я нравлюсь вам счастливой и свободной. Так дайте мне это — прошу вас. Дайте мне свободный выбор.

С полминуты герцог молчал, словно боролся внутри с самим собой — по худым щекам ходили желваки. Одной рукой сжал локоть другой, и я увидела, как побелели костяшки пальцев. А потом вдруг в его бледное лицо бросилась краска.

— Как же ты не понимаешь, девочка! Я не могу так поступить по одной единственной причине! Ты ни за что не выберешь меня! Выберешь своего охотника, или гвардейца… — Мгновение — и герцог оказался рядом, одной рукой притянул меня к себе — уверенно, жестко, бескомпромиссно. Так, что я ощутила — начни я сопротивляться, и все равно никуда не денусь. Беззащитная в руках хищника, который только из желания поиграть до сих пор не съел меня… Или еще из какого- то желания.

Другая его ладонь жадно коснулась моей щеки.

«Просто сохраняй холодность и достоинство!» — пронеслось у меня в голове.

— А я выбрал тебя, и теперь не могу отпустить! Не важно, поможешь ли ты, Аленор, достичь моей цели, но ты будешь со мной. И уж, поверь, добровольность еще придет…

Я думала, герцог попытается меня поцеловать. Но он лишь держал меня крепко, так что я не могла отстраниться слишком сильно. И внимательно, жадно смотрел на мое лицо.

— Что скажешь, Аленор, не так? Ты могла бы выбрать меня? — насмешливо спросил он. А я ощутила, что хватка вокруг талии стала чуть свободнее, словно герцог намекал — сейчас можешь вырваться, уйти. Или остаться…

— При других обстоятельствах. Если бы мое сердце было свободно, и нас с вами не связывало бы проклятие, возможно! — как можно спокойнее и тверже сказала я и мягко, аккуратно высвободилась из объятий герцога.

В серых строгих глазах, обращенных на меня, пылало горькое пламя. А мне вдруг неожиданно… стало немного жаль его. Похоже, Виньялли всерьез увлекся мной, и у него действительно нет шансов на мое… добровольное согласие. Это больно. Больно, каким бы чудовищем он ни был.

— Ты говоришь правду, Аленор, — герцог снова сложил руки на груди и посмотрел в камин. Поленья там почти потухли за время нашего разговора. Но под его взглядом разгорелись заново. — Прошу прощения за беспокойство. Доброй ночи, Аленор. И напоминаю — завтра наш свадьба.

Сказал спокойно, вежливо, словно расставил все по своим местам.

Ну все, можно пойти отдохнуть от него и выплеснуть наконец в слезах всю боль по поводу моего «браконьера».

— Доброй ночи, мирроу герцог, — я развернулась и пошла к двери.

Всего пять шагов отделяло меня от выхода. Когда я сделала пятый и протянула руку открыть дверь, то вдруг услышала:

— Аленор, постой, посмотри…

Я обернулась.

Герцог Виньялли стоял у камина, с горькой усмешкой смотрел на меня, чуть наклонив голову.