Жемчужина гарема - Лидия Миленина

По лицу герцога прошла едва заметная судорога.

— Ты не поверишь, Аленор, но все мои жены любили меня, — сказал он резко. — И с радостью делали все, что я просил. Тебе же я предлагаю соглашение…

— Соглашение… вот как… — протянула я — еще один шажок, главное, не смотреть на пол, не привлекать внимания к своим маневрам.

— Да, соглашение, девочка… Я их выполняю, в отличие от твоего отца, который вечно пытается найти лазейку, чтобы обмануть. Я, — он слегка нагнулся в мою сторону, но не сошел с места. — Когда ты станешь моей женой, я оставлю тебе долю свободы. Сможешь вести любой образ жизни, какой пожелаешь. Можешь продолжать скакать на коне и стрелять в лесных зверей. Я покажу тебе мир и свет — ты всегда хотела посмотреть больше, чем столица и этот замок, я уверен. Будешь делать что захочешь, я не потребую от тебя превращения в благонравную мышь вроде твоих сестер.

— Что взамен? — спросила я. — Это ведь соглашение. Такие вольности будут стоить мне чего-то. Что вы хотите, герцог?

— Очень просто, Аленор, — продолжил он. — Я дам тебе всю возможную свободу. А ты в ответ будешь выполнять… некоторые мои пожелания. Добровольно.

— Хотите сказать, прихоти?! — бросила я. — Вроде тех, что свели ваших жен в могилу?!

Сейчас, одна попытка, больше не будет. Я резко подцепила шпагу носком правой ноги, подкинула в воздух и поймала. Трюк, которому давным-давно научил меня отец Тори Груно Анбер. Стремительно двинулась на герцога и приставила кончик к его груди.

— Ответьте, мирроу герцог, эти прихоти вы имеете в виду? — повторила я.

В лице герцога было лишь… уважение, ни тени страха. И даже веселые огоньки мелькали в холодных серых глазах.

— Мои прежние жены не имеют никакого отношения к нам с тобой, Аленор, — с наигранной усталостью произнес он. — Однажды я, может быть, расскажу тебе о них. Повторю лишь — все мои прихоти жены выполняли добровольно, из любви ко мне. Сейчас я не жду от тебя подобного. Но предлагаю сделку — честную сделку, в которой ты можешь выиграть больше, чем проиграть.

— Да? И все же где у меня гарантии, что я останусь в живых в результате ваших… прихотей? — сказала я. Азарт пьянил кровь, я совсем потеряла страх. Хоть и знала, что, даже когда у меня в руке оружие, а герцог, казалось, был беззащитен, это мне следовало его бояться, а не ему — меня. — Ответьте честно, герцог! Вы ведь понимаете, что я могу убить вас сейчас?

Я пошла на него, а он начал спокойно и лениво отступать к стене.

— И тогда умрет вся твоя семья, включая тебя саму, — ответил он. — Ты не причинишь мне вреда, Аленор. Что касается гарантий… — он усмехнулся. — Напомню, я тоже подпишу брачный договор своей кровью. Все честно. Умрешь ты

— даже если умрешь от моей руки — и я тоже недолго задержусь на этом свете. Разве не честный договор? Может быть, мне не нужна твоя смерть, Аленор? Ты об этом не думала?

— Выглядит честным, — призналась я. Спина герцога уперлась в стену, а я так и стояла, направив шпагу ему в сердце. — Но я вам не верю ни в нем, ни в том, что вы предлагаете сейчас. Вы готовы дать мне больше свободы, чтобы поработить мою душу. Разве нет, мирроу герцог? Разве не будет честным ответить «да»?

— Возможно, — на этот раз он усмехнулся издевательски. — Мне нравится твоя душа. Как и тело…

От этой усмешки по спине пробежали холодные иголки, и страх снова сжал сердце. А новая волна гнева заставила сильнее прижать конец шпаги к его худой жилистой груди. Я ведь… возможно… действительно могу убить его сейчас, пронеслось в голове. И будь что будет… Я избавлю мир от этого интригана. А у меня самой будет еще несколько… дней или недель, чтобы дожить свою жизнь. Насладиться свободой перед смертью.

Только вот Ролар прилетит, а меня уже не будет в живых. Я представила себе дракона, мечущегося в небе от горя, а потом… сжигающего человеческие поселения от боли, от невыносимой пустоты от потери истинной пары…

Нет.

Но герцогу я сказала другое.

— А вы не думали, что я пойду на свою смерть и смерть своей семьи? Просто чтобы очистить мир от вашей мерзости…

— Мерзости? — герцога снова усмехнулся. — Мерзости побед на границе? Мерзости укрепления внешнеполитических связей? Мерзости надежной защиты нашего государства? Это ты называешь мерзостью, Аленор? — кажется, в его глазах блеснул гнев. — А ведь именно этот след я оставляю в мире. Что касается… если ты пойдешь на это… Я надежно защищен, девочка…

Герцог вдруг поднял руку, почти лениво, непринужденно. Но я вдруг почувствовала, как слабеет моя рука, как слабеют и подкашиваются ноги… Я словно разом потеряла все силы, что были в моем тренированном теле.

Шпага выпала из рук, я пошатнулась, в глазах помутилось. А в следующее мгновение я ощутила, что герцог подхватил меня на руки и куда-то понес.

И в моем уплывающем сознании что-то хрустнуло. Внезапно я ощутила, что ситуация дошла до предела.

У меня больше нет возможностей и сил (в самом прямом смысле), чтобы противостоять этому чудовищу. Если бы могла, я бы заплакала, но даже на это сил не было. Только душа обливалась едкими слезами жалости к себе, ощущения собственной беспомощности.

Слишком для меня, все это слишком, сколько бы я ни убеждала себя в обратном!

«Ролар, любимый, я больше не могу! Помоги мне!» — закричала я про себя, собирая в кучу расплывающиеся мысли и чувства. «Помоги, мне не справиться!»

Конечно, мне никто не ответил. Гром не грянул, не задрожали стекла на окне. Его не было. Да и не смог бы он явиться так быстро.

В голове совсем помутилось и, наверное, на пару мгновений я потеряла сознание.

Когда очнулась, я лежала на чем-то мягком. Надо мной белый потолок фехтовального зала. Герцог не унес меня далеко, всего лишь на диван, что стоял у дальней стены зала. Перед глазами все плыло, но я уловила и окружающую обстановку, и его лицо, склонившееся ко мне… Рука герцога — жесткая и сухая, но не холодная — лежала у меня на лбу. И странно, я бы не сказала, что это касание было пугающим или неприятным.

«Что он делает!» — пронеслось в голове, и я дернулась, попробовала оттолкнуть его. Но все еще была не сильнее котенка, а перед глазами поплыли черные круги от усилия.

— Тихо, Аленор, тихо, — чуть слышно сказал Виньялли. — Дай я вылечу тебя, не стоило воздействовать на тебя так резко.

Ага, старый козел, подумалось мне, сам обидел — теперь сам лечит. Сначала ударил меня каким-то недобрым колдовством, теперь приводит в себя.

— Тихо ты, Аленор, — вторая рука герцога легла мне на живот, я попробовала отодвинуться, но ничего не получилось. — Или нет, — он вдруг убрал руки. — Пока у тебя нет сил, ты полностью в моей власти… — усмехнулся он. — Что, Аленор, оставить тебя в таком состоянии? Сама восстановишься не раньше, чем через сутки.