Единственная для Барса - Алина Углицкая

Кирилл ударил по тормозам.

Машина вильнула, прижалась к обочине, пропуская еще несколько, следовавших позади.

Обернувшись к девушке, он обхватил ее виски руками, запустил пальцы в волосы. Шпильки, удерживавшие тяжелый узел волос, выпали, и темная шелковистая волна рассыпалась по плечам.

Лика застыла.

Все произошло так внезапно, что она ничего не успела понять.

Вот секунду назад они ехали, и Кирилл спокойно смотрел на дорогу. А теперь машина стоит. В ее глаза смотрят глаза желанного мужчины, так глубоко и проникновенно, что внутри все сжимается. Его губы так близко и так притягательны, что нет ни малейшего шанса устоять перед ними.

Да и не хочется…

Она всхлипнула.

Жалобно так. И глупо.

Он осторожно снял с нее очки и бросил их на сиденье рядом. Кончиком пальца подцепил слезинку, скатившуюся по щеке. Все так же молча поднес к своим губам и слизнул.

— Знаешь, чего я сейчас хочу? — пробормотал севшим голосом. — Узнать, какая же ты на вкус…

Она могла закричать. Запротестовать. Оттолкнуть его. Дать пощечину. Но вместо этого только вздохнула, когда он приподнялся и на секунду застыл, нависая над ней. А потом его пальцы зарылись ей в волосы, а губы прижались к ее губам.

* * *

Впервые в жизни Лика не думала ни о чем. Ее голова была абсолютно пуста, а тело… Тело в этот момент предало ее окончательно.

Она даже не заметила, как Стромов перебрался к ней на заднее сиденье. Этот факт прошел мимо сознания. Кирилл, только что целовавший ее, перегнувшись через спинку, вдруг оказался рядом. Одна его рука вцепилась девушке в волосы, потянула, вынуждая запрокинуть лицо. Другая — обхватила и сжала грудь вместе с поролоновой чашечкой бюстгальтера. И на этот раз, когда его губы накрыли ее, она сама выгнулась им навстречу, с готовностью приоткрыв рот.

Его язык ворвался вовнутрь, и Лика услышала собственный стон, прозвучавший, как призыв. Ее еще никогда так не целовали! Жадно, страстно, с неприкрытым остервенением, и в то же время нежно и чувственно.

Стромов словно наказывал ее за что-то своим поцелуем. За ложную скромность? За самообман? За то, что заставила ждать? Лика не знала. Но в этот момент поняла, что этот мужчина владеет ее душой. И стало плевать, насколько правильно то, что она сейчас делает. И можно ли доверять этому человеку. И какие будут последствия.

Обо всем этом она будет думать потом, когда развеется розовый туман, когда пройдет эйфория.

А сейчас…

Она почувствовала, как руки Кирилла перебрались на ее блузку. Краем уха услышала, как он чертыхнулся ей в губы, потому что маленькие пуговки, спрятанные в «планке», не желали расстегиваться. Глухой рык коснулся ее сознания, когда Стромов, не выдержав, рванул воротник, и снова, как в прошлый раз, ткань поддалась с громким треском. По обнаженной коже прошелся легкий сквозняк.

Лика судорожно вздохнула. Она сидела, зажмурившись, почти не дыша, вцепившись пальцами в обивку сиденья. И всем телом ощущала окружающий мир и мужчину, который сейчас торопливо срывал с нее бюстгальтер.

Едва лифчик был сорван, горячее мужское дыхание коснулось груди. Соски застыли двумя розовыми бутонами, твердыми, точно камешки.

Лика сглотнула, сжимая пальцы еще сильнее, почти вспарывая дорогую обивку. Немного приоткрыла глаза и бросила на Кирилла несмелый взгляд из-под ресниц.

Стромов застыл над ней, пожирая ее маленькие груди безумным взглядом.

Безумным, потому что синих линз уже не было. Лика даже не поняла, когда он их снял. Сейчас в его янтарных глазах бушевала звериная страсть, и каждый взгляд обжигал, точно огонь.

— Ты… — хрипло вырвалось у него. — Ты… прекрасна…

Еще никто, никогда не говорил ей подобный слов! Никто не смотрел на нее так откровенно. Все происходящее казалось восхитительным сном, а не реальностью. А во сне же можно расслабиться? Можно позволить себе все то, чего никогда не позволишь в реальной жизни? И Лика решила, что заслужила досмотреть этот сон до конца.

Кир качнулся вперед. Девушка задрожала, когда он наклонился ниже. И вдруг губы Кирилла обхватили ее сосок, беря его в теплый и влажный плен.

Лика не выдержала, застонала, изогнулась дугой навстречу этим губам. Внутри нее, где-то внизу живота, образовалась пустота, казавшаяся бездонной. И эту пустоту нужно было срочно заполнить.

Глухо застонав, Кирилл ухватил ее за бедра руками. Дернул так, что она моментально оказалась под ним, распластанная его сильным телом. А потом его пальцы отправились в путешествие, медленно скользя вдоль ее дрожащих ног и собирая узкую юбку в «гармошку».

Не отдавая себе отчета, девушка обхватила его руками за голову, запустила пальцы в волосы на затылке, краем сознания удивляясь, что волосы у него прохладные и шелковистые. Кровь шумела у нее в ушах, перекрывая все звуки извне. В голове звучали церковные колокола. Им вторило сердце, то и дело срываясь в бешеный пляс.

Горячие сухие ладони Кирилла поднимались все выше. Его рот ласкал ее грудь. Она слышала глухие утробные звуки, похожие на ворчание зверя, которые из него вырывались. В этот момент Стромов был зверем, она — добычей. Его добычей, которую он никому не отдаст.

И вот его пальцы достигли резинки трусиков. Лика испуганно охнула, распахнув глаза. И тут же наткнулась на взгляд Кирилла. В его глазах полыхал неприкрытый голод. Безумный, обжигающий, не поддающийся логике.

Мужские пальцы чуть сжались, потянули трусики вниз, и Лика обеспокоенно попыталась схватить Кирилла за запястья. Но он даже не отреагировал на это движение.

— Нет… — она слабо толкнула его в грудь. — Нет… пожалуйста…

В голове включилась сирена, предупреждая о близкой опасности. Первый раз — на заднем сиденье автомобиля?! На обочине трассы? Может быть, выглядит романтично, но она не настолько раскована!

Стромов застыл, пытаясь осознать смысл ее слов. В его взгляде не было ничего человеческого, сейчас им владели инстинкты. То, что веры называют Внутренним Зверем, вышло и овладело им целиком. А теперь стремилось овладеть своей самкой. И этому Зверю было плевать на мораль, воспитание и законы. Он понимал только голос инстинктов.

— Не… бойся… — услышала Лика натужный хрип. Как будто звуки превратились в расплавленный свинец, и Кирилл выплевывал их через силу.

— Кир, пожалуйста… давай не так, я…

Она хотела сказать «не готова», но не успела. Его глаза прояснились. С ошеломляющей нежностью он коснулся ее лица. Провел согнутым пальцем по виску, вдоль щеки, обрисовал контур губ, линию подбородка. Лика застыла, боясь вздохнуть.

— Я не обижу, — Кирилл качнул головой, — верь мне.

— Нет… нет, я так не могу… мы слишком спешим…

— Лика! — он вдруг обхватил ее руками за голову, приблизил к своему лицу так, что они уперлись лбами, и заглянул ей в глаза. От его взгляда все тело пронзила сладкая дрожь, а пустота внутри увеличилась вдвое. — Мы уже перешли тот рубеж, когда можно остановиться. Если не дойти до конца, тебе будет плохо. Я не сделаю больно. Клянусь.