Чай для призрака - Дарья Гущина

Два кресла у дальней стены и окна, пара тонконогих стульев, стол да высокий буфет со множеством ящичков, небольшая бочка с водой, тазик и рукомойник, коврик для ног и песочного цвета половик – вот и вся обстановка. Сейчас на столе привычно дымился чайник, сладко пахла сдоба и алел осенний букет, на стенах желтели колдовские фонари, а матушка с Иххо сидели в креслах и ждали. Матушка привычно потягивала чай, а Иххо играла на скрипке – её больше успокаивала музыка.

Когда в дверь стукнули, девушка сразу опустила скрипку.

–Заходите,– матушка Шанэ увидела гостей глазами помощников и слегка занервничала – не с первого раза чашку на подоконник поставила.

С двумя сыскниками в беседке стало совсем тесно, и Иххо, встав, предусмотрительно приоткрыла окно.

–Разувайтесь. Руки мойте и к столу,– матушка приподнялась в кресле.– Чашки вон в том ящике. Ложки – в соседнем. Поешьте. Преступник всё равно давно сбежал.

–Вода из реки Чёрной?– удивился Мьёл, вытирая руки полотенцем и уступая место у бочки начальнику.

–Да, далековато от нас,– согласилась матушка Шанэ.– Зато она долго не портится. Месяц стоит – как вчера взяли.

Рьен тоже вымыл руки, внимательно посмотрел на матушку и сообщил:

–Колдовство северное.

Она сразу же расслабилась и смущённо призналась:

–А я уж думала, что на меня воздействием, чтобы я…

–Воздействие теперь почти запрещено и строго контролируется,– Рьен сел за стол.– После того случая с Артистом и статьи Сьята Колдовское ведомство собрало совет и решило воздействие наконец-то запретить. Кроме тех случаев, когда оно необходимо, например, для расследования. И запрет – не просто запрет. Глава Колдовского – старикан мощный, влиятельный. Он всё про колдунов знает – кто на чёрный рынок работает, кто нет. И предупредил: ещё один странный случай – разбираться не будем, у всех головы полетят. В «Вестях» его предупреждение тоже несколько раз статьёй выходило, чтобы пришлые знали. А главу боятся – он слов на ветер не бросает. Мы, конечно, учтём вероятность – всегда найдутся те, кому нечего терять… но не думаю, что использовали воздействие.

Мьёл важно кивнул и сунул в рот самую большую плюшку.

–Поэтому рассказывайте. Всё, что помните – с тех пор как семеро речников пришли и до призрака. Кстати, он больше не появлялся?

–Пока нет,– с сожалением покачала головой матушка Шанэ.– Дар особенно силён тогда, когда первый раз проявился, а в моём случае это полночь. После полуночи дар и позовёт, и притянет, и даст силы для беседы. А что касается речников…

Матушка не жаловалась ни на память, ни на слух. И всё вспомнила – от прихода гостей до случайно подслушанного. Рьен записывал. Мьёл шустро истреблял плюшки и чай. Иххо внимательно слушала, молча затаившись в кресле. Но когда матушка Шанэ закончила, тоже рассказала, что запомнила, пока играла.

–Поел?– Рьен достал из папки несколько исписанных листов и положил их перед помощником.– Иди работать. Лу уже, поди, закончил. Да и Сьят всех опросил – он быстрый. Я приду позже.

Колдун поблагодарил, сунул в рот последнюю плюшку, сгрёб листы, влез в ботинки и был таков. Иххо, словно вспомнив, что ей вообще-то работать положено – вечер-то ещё не кончился,– тоже быстро собралась и убежала в чайную.

Матушка Шанэ, заподозрив неладное, насторожилась:

–Что?..

–У вас есть враги?– прямо спросил Рьен, закрывая папку.

–Как и у всех известных людей,– усмехнулась матушка.– У меня самая посещаемая в Семиречье чайная, сынок. Конечно, есть. И я знаю с десяток людей, которые очень бы хотели, чтобы моя чайная закрылась. Желательно вместе с хозяйкой и навсегда. Но давай пока без имён. Давай дождёмся полуночи и послушаем, что скажет призрак.

–Его зовут Азьют, и он служил в архиве Речного ведомства,– Рьен встал.– Вероятно, он что-то откопал – ценное, важное или опасное.

–Поняла,– кивнула матушка Шанэ и посмотрела строго:– Бежать погоди. Пирогов с собой дам. Всю ночь же работать будете. «Ужинную» пока не трогать?

–Пока да, она под преградой. Завтра снимем… если хоть что-нибудь прояснится.

–Будем надеяться,– вздохнула матушка.

Как всегда – на несчастного убитого.

Сыскники, конечно, и без него справятся – она в это верила. Но с рассказом призрака ход дела значительно ускорялся, позволяя закрывать его в два-три дня вместо двух-трёх недель, а то и лун.

* * *

В полночь призрак не явился. Не пришёл и после часа ночи. Матушка Шанэ ощущала его поблизости, беспокоилась и не понимала, почему он отказывается от разговора. Неужели его придётся отлавливать и поучать, как приснопамятного поэта?..

Когда дух в очередной раз почудился очень близко, матушка негромко сказала:

–Иди сюда. Не можешь говорить – помогу написать. Чайная всё равно наружу тебя не выпустит. Без моего дозволения через эти стены тебе не пройти. Туманов рек тебе не видать, а без них ты ослабнешь. И я всё равно тебя поймаю. Ты же видел моих помощников. Выбирай: или сам появишься, или они тебя притащат. Но тогда доброго разговора и чая я тебе не обещаю.

Призрак покружил, посопел, но послушно выглянул из-за шторы. Седой, худой и сутулый, короткие волосы дыбом, одежда мятая и неопрятная.

–В чём дело?– мягко спросила матушка Шанэ.– Почему ты не хочешь говорить?

–Я не закончил,– прошелестел он опавшими листьями.– Я хочу доделать. Мне всё равно на убийцу, а вот доделать я хочу. Отпусти.

–Имя,– потребовала матушка.– Или детали. И суть дела. Без меня ты не закончишь. Даже туманы не сделают тебя материальным, а вот мои чаи – да. Предлагаю обмен. Мои чаи,– и она пододвинула к призраку приготовленную чашку чая,– на твои слова.

Азьют неловко присел на краешек стула и в сомнении посмотрел на чашку.

–То есть здесь меня всё… удерживает, потому что… это здесь?

–Да, потому что повсюду моё колдовство,– подтвердила матушка Шанэ.– За пределами чайной ты даже дверь открыть не сможешь – пройдёшь насквозь. И папку с документами тоже открыть не получится, как и перо в руки взять. А здесь ты и кружку возьмёшь, и чая выпьешь. Слушай!– оживилась она, подавшись вперёд.– А тот, кто тебя убил, знает, что ты что-то не закончил?

Светлые глаза призрака заблестели:

–До завтрашнего, то есть сегодняшнего утра точно не узнает.

–Значит, мы можем успеть,– матушка выпрямилась.– Я тебе помогу. Обещаю. Только расскажи, из-за чего. И кого подозреваешь. Или в ком точно уверен.

Азьют снова посмотрел на чашку и смущённо спросил:

–А молока нету?.. Не люблю я чай. Вообще никакой не люблю.

–А ты попробуй,– улыбнулась матушка Шанэ.

Он аккуратно взял чашку, понюхал, глотнул. И опрокинул чашку, осушив её в три глотка.