Прошлое должно умереть - Вадим Панов

Там, где появлялась возможность заработать незаконным способом, сразу же возникал Омут – кривое отражение Герметикона.

А зарабатывали бандиты разными способами: грабежами и насилием, мошенничеством, проституцией, азартными играми, торговлей краденым, контрабандой и многим другим – в центральных, цивилизованных мирах; пиратством, работорговлей и прочими столь же грязными делишками – на окраинах, где понятие «Закон» или отсутствовало, или не имело должной крепости.

Омут раскинулся по всему Герметикону, а центрами его являлись сферопорты, точнее – примыкающие к ним криминальные районы, кварталы уголовников, с которыми мирились даже лингийские власти: ведь темная сторона неистребима, и лучше держать ее под контролем, чем наблюдать, как расползается она по здоровому организму.

В Каледо – сферопорту Тинигерии, район Омута назывался «Выход-Выход» и располагался к северу от посадочного поля, примыкая к гигантским складским полям и плавно перетекая в кварталы бедноты. Так же, как в любом другом сферопорту, районом Выход-Выход заправляли очень серьезные люди, обращаться к которым Коме и Туше было не по чину. Они договорились о встрече с уголовником рангом ниже, но «надежным» – так его рекомендовали знакомые контрабандисты с Бахора, готовым пойти на любое преступление, платили бы деньги. Звали бандита Эхом, и, увидев его, Туша сразу понял, что человек он трусоватый, подлый и продажный.

Однако больше им идти было не к кому.

– Привет, – произнес Кома, усаживаясь напротив бандита.

Встречу назначили на территории тинигерийца, в темном кабаке на краю Выход-Выхода, и потому Эхо не побоялся оказаться за столиком в одиночестве. Он был щуплым очкариком с неприятным мышиным лицом, одетым в грязную, дурно пахнущую рубашку и с торчащими во все стороны волосами. Волосы у Эха были то ли грязными, то ли седоватыми, и щеголь Горизонт с отвращением подумал, что из них в любой момент могут вылететь целые сонмы насекомых.

– Привет, – повторил Туша, располагаясь рядом с напарником.

Однако ответа они не получили.

Эхо шумно хлебнул какого-то пойла из глиняной кружки, оглядел гостей неприязненным взглядом поверх очков и ощерился:

– Вы должны сразу заплатить за услуги.

Зубы у него оказались редкими и желтыми, а голос – тонким. В общем, карикатурная мышь, какой ее изображали на иллюстрациях к сказкам.

– Сразу не получится, – спокойно ответил Горизонт.

При переговорах Иона всегда изображал тупого громилу, и отдуваться приходилось Коме.

– Тогда разговора не будет.

– Я не первый раз веду дела и знаю, как легко и просто местные кидают путешественников.

– А как путешественники кидают местных?

– Мы не обращались к Честным, поэтому нужно искать компромисс.

«Честными» в Омуте называли наиболее авторитетных уголовников, подтверждающих заключенные сделки своим словом. Трудно удержаться от соблазна «кинуть» делового партнера, когда вокруг множество пригодных для жизни планет и есть возможность спрятаться так, что найти тебя не сумеет ни лингийская тайная полиция, ни верзийская жандармерия. Даже не трудно, а почти невозможно удержаться от соблазна, и эта видимая безнаказанность едва не привела к краху аккуратно создаваемой межпланетной преступности. Криминальные авторитеты с изумлением поняли, что им требуются не только понятия, но и правила, законы, и создали систему Честных, дающих гарантию, что заключенная сделка обязательно состоится. В противном случае имя отступника вносилось в единый «черный список», и на него начинали охоту все уголовники Герметикона.

По вполне понятной причине Кома и Туша обратиться к Честным не могли: после расправы, учиненной друзьями Помпилио с вольными и невольными помощниками Огнедела, ни один вменяемый уголовник связываться с дер Даген Туром не стал бы, а вот отморозок вроде Эха – запросто, но отморозок может обмануть…

– Ты не говорил, что нужно платить всю сумму вперед.

– Я думал, это очевидно.

– Слишком большие деньги.

– Слишком большой риск.

– Ты можешь с ними скрыться.

– Иначе мы не возьмемся.

– Возьмешься, – после короткой паузы произнес Горизонт, глядя Эху в глаза.

И сказал так, что похожий на мышь уголовник замер.

– С чего ты взял?

– Ты ненавидишь адигенов.

Несколько секунд уголовник сопел, продолжая держать кружку возле лица, затем отставил ее и впервые посмотрел на собеседников… ну… не искренне, конечно, но как на равных, как на тех, с кем можно вести дела. Во всяком случае, такого взгляда удостоился Кома.

– Не слишком ли ты умный для простого уголовника? – осведомился Эхо.

– Ты хорошо замаскировался, но твоя манера тянуть «о» выдает галанита, – ответил Горизонт.

– Всего лишь полукровка, – не стал скрывать бандит.

– Но ты вырос в галанитском мире, – продолжил демонстрировать проницательность Кома. – Такое «о» – очень четкий признак, заполучить его можно лишь в языковой среде.

– Действительно умный…

– Почему ты уехал к адигенам?

– Здесь можно больше заработать, – Эхо помолчал. – Меня сдали бахорские контрабандисты? – и тут же объяснил вопрос: – Я не верю, что ты способен уловить оттенки произношения «о», которые я тщательно скрываю. Ты не лингвист и не музыкант.

– Я описал друзьям с Бахора свою проблему, и они сказали, что ты согласишься, – произнес Кома, глядя щуплому очкарику в глаза. – Я не поверил, ведь все знают, как Помпилио умеет мстить, и тогда они тебя сдали. Ты – галанит, ты ненавидишь адигенов и поэтому согласишься на контракт. Мой контракт – тот редкий случай, когда я могу доверять только галаниту.

Несколько секунд Эхо молчал, после чего кивнул:

– Я найду тупых людей, которые выполнят твой контракт. Двести цехинов. Пятьдесят вперед.

– Договорились.

– Когда прибудет товар?

– Мы дадим знать.

– Он точно прибудет?

– Точно, – уверенно подтвердил Горизонт. – Пятьдесят цехинов мы принесем через час. Но теперь выслушай главное условие: ты должен будешь передать нам товар в целости и сохранности. В абсолютной целости и сохранности. Если хоть волос упадет с ее головы…

– Вы меня убьете, – скучно закончил Эхо.

Но ошибся.

– Не мы, – покачал головой Кома.

– А кто?

– Человек, который не боится Помпилио. Сначала он убьет нас, потом тебя. И убьет очень жестоко, ты уж мне поверь, галанит, убьет так, что даже мертвым ты будешь трястись от ужаса.

Эхо помолчал еще чуть, после чего подтвердил:

– Ни один волос.

И встал из-за стола. Оказавшись тощим и низкорослым, словно вытянувшаяся мышь, на которую напялили отвратительный парик и грязную одежду.