(не) Его Малыш(ка) - Нана Фокс

— Хорошо… — Сбившийся голос, жадные вздохи и румянец на щеках.

Моя Кроха. Только моя.

Дорога пуста, и спустя минут сорок я завожу Агнию в дом, снова повторяю весь свой план, целую и вновь оставляю ее одну. Обратный путь занимает гораздо меньше времени, но и его мне хватает, чтобы настроиться на «серьезную» беседу. Внутри все кипит, ладони все крепче сжимают рулевое колесо, и я вдавливаю педаль газа до упора. Глотаю километры трассы, мечтая поскорее расквитаться с делами и вернуться к Крохе.

Паркую автомобиль на подземной стоянке и тут же быстрым шагом направляюсь к входу на цокольный этаж, где расположены помещения для работы моих спецов. Еще здесь имеется спортзал и даже тир. Прохожу по длинному коридору, освещенному большими лампами дневного света, толкаю тяжелую металлическую дверь и захожу в небольшую полупустую комнату.

— Ну что? — останавливаюсь около стола, скрещиваю руки на груди и оценивающим взглядом прохожусь по оппоненту. — Давай знакомиться, «сын».

*Степан*

Надменный взгляд исподлобья, расслабленная поза. Весь его вид намекает на превосходство, несмотря на положение, в котором он находится: неудобный металлический стул, руки, скованные наручниками за спиной, и яркий свет бьющий в глаза.

— Не понимаю, о чем вы… — А вот голос все-таки сбивается и выдает его с потрохами.

— Да ну? — хмыкаю я и беру со стола тонкую плотную папку.

Пробегаюсь глазами по занимательному досье, понимая теперь, по какой причине мы не смогли сразу найти его.

— Да ты у нас даже не Стасик! — подмечаю я. — А что не так со своим-то именем? Просто не нравится или на то есть более веские причины?

— Вы кто вообще такой, и по какому праву меня здесь удерживают? — А нервы-то начинают сдавать!

Отлично! Не надо будет долго возиться!

— Это не важно, — спокойно обрываю его, с противным скрежетом металла о каменный пол отодвигаю стул, присаживаюсь напротив и, положив руки на стол, чуть наклоняюсь вперед. — Важно то, что будет с тобой потом, — медленно произношу я, пристально глядя в его глаза.

Он злобно дергается, звякая «кандалами». Киваю парню, стоящему около двери, и тот без лишних слов отстегивает наручники, но остается стоять рядом — внушительной такой скалой, подавляющей.

— Давай, Савелий Степанович Ракитов — хакер со стажем и даже с приводами, — подчеркиваю немаловажный пункт в его нечистой биографии, — рассказывай, для чего ты затеял всю эту «игру»? Скучно стало или есть какие-то иные цели?

— Не пойму, о чем вы… — повторяется он, пожимая плечами, и потирает запястья, на которых хорошо видны красные следы от металлических браслетов. — Я вас не знаю, что вы там нашли на меня — понятия не имею. Так что идите вы лесом! А я пойду по своим делам! — Он хлопает ладонями по столу, резко поднимаясь, что и стул отодвигается с противным скрежетом.

На считанные секунды он нависает надо мной, грозно сопя и пылая праведным гневом. Вскидываю голову, ухмыляюсь.

— Сядь, — не повышая голоса, выдаю строгую команду.

Глаза в глаза. Буравим друг друга взглядами.

— Сядь! — повторяю с нажимом, не моргнув и глазом, и тяжелая рука «надзирателя» ложится на плечо парня.

Пошатнувшись под прессом, он оседает, неуклюже опускаясь на край неудобного сиденья. Восстанавливает равновесие, пододвигая стул, и вновь откидывается на спинку, складывая руки на груди.

— Давай так, — решаю я предложить ему мнимую победу, — ты рассказываешь мне, для чего был весь этот цирк с Агнией, а я закрываю глаза на все остальные твои делишки. — И хлопаю папкой по столу.

— Ха! — расплывается он в надменной усмешке. — Так и знал, что эта наивная овца такая только с виду!

Кулак чешется прогуляться по его роже, но я лишь крепче его сжимаю. Успею чуть позже и при других обстоятельствах, а в том, что они появятся, я не сомневаюсь. Ему с рук ничего не сойдет.

— Почему Стас, а не Савелий? — Я стараюсь не выказывать, что меня задевает его скотское отношение к Агнии и что мне нужна информация. Рожу начистить я ему всегда успею.

— Мать так называла, — безразлично пожимает плечами он. — Говорила, так звали моего деда. — Он делает паузу и, чуть прищурившись, глядит на меня. — По отцу.

Уточнение звучит с еле уловимым ехидством, но на меня не производит никакого впечатления: мало ли Станиславовна свете?

— Как мать зовут? — продолжаю допрос.

— Полина Яковлевна, — все с той же небрежной интонацией выплевывает он.

Прокручиваю это имя в голове на разные лады. В памяти неуловимой кометой мелькает воспоминание, но поймать его за хвост и раскрутить маховик воспоминаний у меня не получается.

— Отец кто?

Злая ухмылка кривит его губы. Он резко подается вперед, кладет руки на стол и ядовито цедит сквозь стиснутые зубы:

— А отец — ТЫ!

Спорно.

— ДНК покажет, — безапелляционно заявляю я, вновь открывая папку и выискивая глазами сведения о его матери.

Имя, фамилия, отчество мне ни о чем не говорят. Память наглухо отказывается радовать меня воспоминаниями о присутствии девушки Полины на жизненной орбите моих юношеских лет, судя по возрасту объявившегося «сыночка».

Дата рождения его матери указывает на то, что мы с ней одногодки. Ну, а место рождения, а также нынешнего проживания, всего лишь намекает на возможность нашего мимолетного знакомства, и то только из-за дислокации в одном и том же провинциальном городке.

Негусто.

Мысленно делаю пометку дать парням задание на сбор полного досье, обязательно с фотографиями, в том числе и детскими.

— А я не соглашусь! — нагло скалится «Славик», словно тот кот, что обладает девятью жизнями.

Отрываюсь от изучения бумаг, переводя взгляд на охранника. Ловлю его ухмылку и легкий кивок, подтверждающий, что все необходимые для анализа биоматериалы уже взяты. Мнением «подопытного» по данному вопросу никто не интересовался.

— Дальше, — возвращаю внимание к парню, сидящему напротив меня, и давая взглядом понять: терпение мое на исходе, но пока я стараюсь держаться.

— А что конкретно, папа, тебя интересует из жизни сына, о котором ты знать ничего не хотел? Ни разу за двадцать три года ты не поинтересовался мной. Так что изменилось сейчас?

Он выплевывает это почти на повышенных тонах. Обида скользит в каждой фразе. Пытаясь казаться безразличным, надев маску надменности, он все равно ведёт себя, словно маленький ребенок, у которого отняли игрушку и запретили шалить. Виноваты все кругом, но не он.

Только меня все это не цепляет. Не вызывает сочувствия, и уж тем более не просыпаются во мне отцовские чувства. Совесть молчит, а интуиция подсказывает: не верь!