Жена банкира - Кристина Алгер

– У них там стоит очень сложная система защиты доступа, – пояснила Яэль. – «Шмит & Мюллер» – это примерно как Форт-Нокс. Информацию оттуда можно заполучить только через внутреннюю утечку. Полагаю, у них есть свои способы этому воспрепятствовать.

Марина снова нахмурилась:

– Тем не менее они не смогли предотвратить эту утечку.

– Не смогли, но, думаю, пытались. – Оуэн открыл на экране электронную переписку между Гансом Хоффманом и Джулианом Уайтом. – Помнишь этих ребят из имейлов о Морти Райссе? Хоффман – один из руководителей «Шмит & Мюллер», а Уайт – один из персональных банкиров в «Свисс юнайтед». Он подчиняется лично Йонасу Клаузеру, генеральному директору банка.

– Я помню.

Марина пробежала глазами имейл. Ее передернуло, и она инстинктивно обхватила себя руками за плечи. Текст был коротким; от слов веяло смертельным холодом.

20 октября 2015 года

От кого: Джулиан Уайт

Кому: Ганс Хоффман

Тема: СТРОГО КОНФИДЕНЦИАЛЬНО: см. вложения

Мы подтвердили, что за последние три с половиной месяца у Фатимы Амир состоялись по меньшей мере три отдельные встречи с агентом из MI6. На второй из этих встреч присутствовал также Мэтью Уэрнер, банкир из «Свисс юнайтед». Мы считаем, что они уже снабжают и будут продолжать снабжать компетентные органы конфиденциальной информацией о Фаресе Амире, Башаре аль-Асаде и его сотрудниках. Фото во вложениях.

Марина открыла фотографии – крупнозернистые, сделанные откуда-то сверху. Двое мужчин и женщина находились на балконе, по-видимому, гостиничного номера. Они сидели за столом, и лицо женщины было полускрыто зонтом. Она подалась вперед; ее ладонь лежала поверх конверта из плотной коричневой бумаги. У одного из мужчин был с собой дипломат. На последующих фото он, похоже, изучал содержимое конверта, после чего спрятал все в портфель.

– Выходит, Фатима Амир передавала MI6 компрометирующую информацию на свою семью?

– Ее брат отмывает грязные деньги, а кузен – военный преступник. Любого, кто считает, что у него хреновая семейка, нужно просто познакомить с Амирами.

– Но наш крот находится внутри «Шмит & Мюллер», – с нажимом сказала Марина. – И он, насколько нам известно, жив. Поэтому Данкана снабжали информацией не Фатима Амир и не Мэтью Уэрнер. Но слишком уж странное совпадение, вам не кажется? Все они были убиты в один день. Это не укладывается у меня в голове.

– Но, может быть, «Шмит & Мюллер» просто не знали, откуда утечка? Им было известно только, что кто-то сливает информацию властям. А эти двое, похоже, именно этим и занимались.

– Значит, Фатима Амир была кротом. Только не нашим.

Яэль открыла еще одно окно. Здесь на фото были обломки самолета, разбросанные по блестящему снегу горной вершины.

– А вот как они поступают с кротами.

– Господи…

– Крушение самолета произошло всего через сорок восемь часов после этой переписки. И в тот же день был убит Данкан. Удобно, правда?

– Правда. Если под «удобно» ты имеешь в виду «ужасно».

– О, а ты помнишь поездку Данкана на Кайманы?

Марина кивнула:

– Да, когда эти типы из «Шмит & Мюллер» выяснили, что у него есть источник внутри «КИБ».

– Точно. А теперь угадай, кто внезапно скончался через день после того, как Данкан улетел? Погиб в результате несчастного случая, катаясь на лодке.

– Какой-нибудь банкир из «КИБ».

– Бинго!

– Таким образом, мы уже имеем двух мертвых персональных банкиров, мертвого клиента банка и мертвого же журналиста, – подытожила Марина, качая головой.

– И еще одного живучего крота, – добавил Оуэн, пододвигая к ней свой компьютер и указывая на экран. – Он сейчас как раз пересылает новые данные. Давайте-ка за работу. Если мы собираемся обратиться в ICIJ, для начала нам нужна надежная, защищенная база данных, к которой могут получить доступ пользователи со всего мира.

– Но на это нам нужно получить согласие информатора. Мы не можем подключить к этому делу целую команду журналистов, не посоветовавшись с ним.

– Этот парень и так уже какое-то время живет в долг, Марина. Думаю, он согласится, чтобы за спиной у него была такая организация, как ICIJ.

– А Кристоф Мартин готов нам помочь?

Яэль улыбнулась:

– Вы что, смеетесь? Да это же материал мечты! И не только для него – для всех нас.

Фарес Амир жил в величественном эдвардианском особняке на улице Лигон-Плейс в престижном районе Белгрейвия. Дома по Лигон-Плейс были безукоризненными и практически единообразными по своей конструкции. У всех были впечатляющие фасады из красного кирпича, черные деревянные ставни, решетчатые окна и остроконечные крыши, напоминавшие Аннабель иллюстрации в книжке про Питера Пена. За коваными воротами и будкой для привратника виднелся ухоженный центральный внутренний дворик. Руки у Аннабель дрожали, когда она открывала калитку, захлопнувшуюся у нее за спиной. Хотя воскресное утро было уже в разгаре, во дворе было тихо, как в читальном зале. Над головой шелестела листва, и лишь издалека, с Эбери-стрит, доносился приглушенный шум дорожного движения. Лондон, особенно в этом уголке, был гораздо безмятежнее Нью-Йорка. Аннабель удивилась тому, что человек, который был – по крайней мере, косвенно – причастен к разрушению сирийских городов, жил в таком спокойном месте.

Не успела она постучать, как парадная дверь открылась. Какой-то мужчина в строгом костюме жестом пригласил Аннабель войти. Она не могла бы сказать, был ли он дворецким, телохранителем или деловым партнером хозяина. Тем не менее он точно знал, кто она такая.

– Прошу вас, входите, миссис Уэрнер, – сказал мужчина, принимая у нее пальто. – Я провожу вас в библиотеку. Мистер Амир ждет вас.

Аннабель прошла за ним по длинному коридору в библиотеку. На стенах комнаты были дубовые панели, окна выходили во внутренний дворик. В дальнем конце библиотеки, возле журнального столика, заваленного книгами, стояли два кожаных кресла. Аннабель не знала, садиться или нет, и потому в нерешительности остановилась у камина, над которым висела изумительная картина Моне. Не удержавшись, женщина подошла поближе.

– Прекрасная работа, не правда ли? – заметил появившийся у нее за спиной Фарес Амир. – Моне – настоящий мастер света и красок. То, как он изображает небо, неподражаемо. Я приобрел эту картину на аукционе всего несколько дней тому назад. Думаю, она очаровательна.

Аннабель обернулась и смущенно протянула ему руку.

– Да, очаровательна, – с натугой подтвердила гостья; слова застревали у нее в горле. – Я Аннабель Уэрнер. Спасибо, что согласились встретиться со мной.