Америка. Приехали! - Григорий Хайт

выслушал и произнёс тихо и грустно, хотя и без должного сочувствия:

— Бедный Йорик!

— Ну, а ты почему здесь? — пришла моя очередь задавать вопросы. — Почему не на работе? Почему не трудишься на благо нашего родного X–Com(a) и нашего начальника в частности?

— На прослушивании был, с ребятами встречался из одного ансамбля, — серьёзно ответил Дэвид.

— Какого ансамбля? — спросил я.

— Тебе название всё равно ничего не скажет, — отрезал Дэвид. — Но если что-нибудь получится, то я тебе непременно сообщу.

Ещё через пять минут мы съехали с знакомого хайвэя, потолкались по городским улицам и подъехали к знакомому въезду на паркинг. Шлагбаум приветливо поднялся, давая возможность ехать дальше. Какая-то чудная автоматика в нашем X–Com(e). Открывается всем, кто ни подъедет. Какого чёрта этот шлагбаум вообще нужен? Впрочем, это вопрос к креативному менеджменту, типа нашего начальника. В здание наше мы тоже прошли мимо секьюрити, так и не показав свои пропуска. Впрочем, нас он и так знал в лицо. Потом поднялись на второй этаж. У входа в наше крыло карточку всё же пришлось приложить. Дверь без этого не открывалась. Вошли внутрь, пошли по знакомому коридору. Неожиданно навстречу попался наш инвалид. Тот самый, которому я нахамил в ресторане. Я хотел незаметно проскочить мимо, спрятавшись за Дэвидом, но он заметил меня. Остановился рядом и радостно и громко спросил:

— А ты что тут делаешь?

Вопрос меня слегка обескуражил.

— Как ‒ что? — удивился я — До конца дня ещё вроде часа два …

— Так ты же здесь больше не работаешь! — победно заключил инвалид.

— Не понял! — ответил я. — С чего это ты взял? Час назад с тобой вроде в ресторане сидели.

— Вот то-то и оно, — продолжил он. — Час назад работал, а сейчас уже нет! Или ты мне не веришь?

— Не верю!

— Что ж, придётся показать, — всё так же радостно сообщил инвалид и поманил нас с Дэвидом в свою комнату.

Мы вошли в его замечательный светлый кабинет с окном и остановились у компьютера за спиной инвалида. Он вбил свой пароль, открыл Outlook с письмами.

Почти все строчки были серыми, что означало, что с содержимым писем он уже ознакомился.

Лишь одна верхняя строчка была жирно-чёрной с именем начальника и краткой надписью "Please disregard my previous message [не обращайте внимание на предыдущее письмо/сообщение]". Наш инвалид нервно зашевелился в своём кресле и, словно не веря своим глазам, "кликнул" на чёрную строку. Ничего нового в послании не было. Вся та же короткая фраза "Please disregard …" Всё так же нервно дёргаясь, инвалид открыл предыдущее письмо начальника и принялся перечитывать. Письмо предназначалось всем сотрудникам нашей группы и содержало в себе опус нашего начальника, выписанный дебильными бюрократическими фразами примерно следующего содержания: Питер и я освобождаемся от занимаемых должностей в связи с неумением гармонично влиться в состав нашего замечательного коллектива.

— Настоящий идиот! — возмущённо произнёс Дэвид.

Мне стало смешно. В голове крутилась одесская присказка: "Недолго музыка играла, недолго фраер танцевал!"

Но перевести по-хорошему я не смог, поэтому хлопнул нашего инвалида по плечу и выдал:

— Ну что? Не удалось сегодня от меня избавиться!

Инвалид ничего не ответил, сделал вид, что чем-то занят, и начал копаться в своих бумажках. Естественно, никакого желания идти работать уже не было, да и, пожалуй, возможности тоже. Поэтому я отправился в джим. В нашей компании он открыт едва ли не круглосуточно для своих работников.

"Два часа хорошей нагрузки выгонят весь алкоголь, — решил я, — ну а потом можно спокойно домой на машине, не опасаясь полиции".

Собственно, на этом и кончилось наше культурное мероприятие, именуемое "corporate lunch". Так что ‒ до встречи в понедельник.

************************

Послесловие. Или две недели спустя.

Ну, сперва о Питере. С ним абсолютно ничего не случилось. Как выяснилось, в полицейском управлении о нём просто забыли. Всё ж таки он английский гражданин. Сошиал секьюрити намбэр у него нет, американских водительских прав тоже нет. Такие вот кадры, я подозреваю, в американский полицейский компьютер пролезть не могут — он их сразу выплёвывает. Поэтому о Питере вспомнили только на следующее утро, когда ему завтрака не хватило. Делать тест на алкоголь было уже поздно, поэтому его просто пожурили и отпустили на все четыре стороны. Так что отделался он хорошо. Всего-то 300 долларов за отогнанную на хранение машину. Забрал он её на следующее утро, но початой бутылки виски там уже не оказалось. Наверняка нашлись ценители этого марочного скотча. Так что теперь будут ему воспоминания на всю жизнь об этом приключении. Ну и заодно о злобных американских копах сможет рассказывать своим знакомым в лондонских пабах.

Ну и ещё за две прошедшие недели произошла масса интересных событий.

Индийцы наши сумели сделать какой-то прорыв в проекте, и теперь наша система, хоть и с ошибками, хоть и через пень-колоду, но задышала. Правда, больше об этих достижениях начальник наш никому не докладывал. Одного раза, я так понимаю, хватило. В конце концов он понял, что без его пристального руководства проект движется куда лучше, чем когда он лезет во все дыры. Теперь он посещает всяческие курсы по повышению менеджерского мастерства. Готовится к большому прыжку на следующую менеджерскую позицию.

Наш американский инвалид ‒ это который с короткой ногой ‒ в очередной раз сдал кровь в передвижном донорском пункте и получил звание заслуженного донора. В местной стенгазете — нашем рекламном листке ‒ о нём напечатали статейку с названием что-то типа "он спасает жизни". Мой респект [уважение]. Это я пишу безо всякого сарказма. Второй инвалид ‒ это который с укороченной рукой ‒ слетал в соседний штат, кажется, Колорадо, и принял участие в соревнованиях "Iron Man". Это такие замечательные игры, когда сначала плывёшь четыре километра, потом катишь на велосипеде ещё сотню, а потом на закуску бежишь марафон. Так вот. Мало того, что он сумел добраться до финиша, так ещё он занял призовое место в своей инвалидной категории. Двойной респект. Нашли себя, в чём смогли.

Дэвид из MIT договорился с начальством насчёт одного свободного дня в неделю и ездит в свой ансамбль играть на виолончели.

Китайцы наши начали посещать курсы по исправлению иностранного акцента. Наша компания предоставляет подобные курсы всем желающим. Не знаю, чему их там учат, но если раньше у наших китайцев можно было понять хоть одно слово из десяти, то теперь ‒ сплошной ноль. Зато английский артикль “the” теперь они выговаривают лучше, чем Питер.

Ну и самое главное. Вчера в мою комнату проскользнула Ручита. Тихо,