Взорвать "Москву" - Максим Шахов

«Минут пятнадцать можно нервы помотать – и сдаваться, – решил Черкасов. – Мезенцев неприятности замнет».

Бойко разгружался ОМОН: бойцы мельтешили между редкими кустами, охватывая кусок берега полукольцом.

«В сторону ОМОНа стрелять не буду, – решил майор. – Не будем заранее портить отношения. Да, кстати…»

Черкасов тщательно стер с рукоятки пистолета отпечатки пальцев – слабое утешение, так, на всякий случай, – и забросил ствол подальше. Услышал, как тот звякнул о камни.

Припадая к земле, менты двинулись вперед. Укрывшийся за микроавтобусом омоновский командир прокашлялся в мегафон и проорал сакраментальную фразу:

– Выходить с поднятыми руками!

С другого конца берега раздался крик флотского лейтенанта:

– Прекратить огонь!

Омоновцы приближались.

– Выходить с поднятыми руками! – снова заорали от микроавтобуса.

– Без базара, – пробормотал Черкасов.

Артем не новичок – за это время он должен был убраться из зоны досягаемости псов. Товарищ полковник, ваше задание выполнено: «невидимка» в безопасности.

Майор поднял руки и осторожно выпрямился.

Шальная очередь, выпущенная нервным матросиком, простучала над берегом. На футболке Черкасова вспух ряд красных точек. Майор упал лицом вперед на высушенные солнцем камни.

«Что ж больно так… подставился, дурак… чичи не достали – свои… не совсем, правда, свои… куда это воздух плывет… и солнце черное…»

Бойцы ОМОНа обнаружили на трупе неизвестного офицерскую книжку на имя майора Черкасова. Флотские получили приказ уходить на базу – их никто не задерживал. Полистав документ, командир ОМОНа связался с городским УВД и получил строгое указание ничего не предпринимать, оцепить территорию и ждать прибытия сотрудников контрразведки Черноморского флота России.

* * *

Заседание Центрального Провода ОУН прошло сумбурно. Второразрядная мюнхенская гостиница, в зале которой было организовано мероприятие, полнилась усатыми плотными дядьками и седовласыми благообразными старцами. Первые были функционерами сегодняшней Организации украинских националистов, вторые – ветеранами движения.

– Ну что, пан Кульчицкий, есть новости из Севастополя? – В перерыве, когда оголодавшие националисты набросились на тощие немецкие бутерброды и напитки, к провидныку подошел лысый яйцеголовый представитель канадской секции ОУН.

– Пока невнятные, – ответил Кульчицкий. – Агентура сообщает о перестрелке в бухте Северной…

– А «Москва»? – спросил назойливый канадец.

– Стоит как стояла…

И провиднык взглянул на собеседника с нескрываемой иронией.

Отделавшись от любопытного соратника, который, впрочем, заведовал финансовыми потоками, щедро орошавшими руководство ОУН в Украине, и имел право кое-что знать, – отойдя на несколько шагов, Кульчицкий стал лихорадочно думать. День флота прошел в Севастополе «на ура»: кадры телерепортажа запечатлели веселые лица горожан и гостей города, серую сталь судов, слепящую медь духовых оркестров и множество андреевских флагов, от одного вида которых провиднык чувствовал оскомину. Веру в «великую Россию» на этот раз подорвать не удалось. И снова отцы города говорили о том, что российский флот – это рабочие места для севастопольцев, свет в электролампочках и газ в горелках бытовых плит…

Хорунжий Бузько не отвечал на звонки. Не вышел он на связь и в Киеве. Означать это могло только одно: незадачливый диверсант погиб еще до начала операции. «Впрочем, он и в случае успеха долго бы не прожил, – размышлял Кульчицкий. – Свидетели долго не живут. Незачем. Вот и отправился бы Бузько следом за этим пижоном Куйбидой… Царствие небесное им обоим…»

Еще провиднык думал о том, что информация, которую он слил русским спецслужбам, сработала. Иначе ведь и не могло быть…

Рассмотренные на заседании вопросы не были связаны с «Москвой», и лишь немногие из особо ответственных товарищей знали о готовящейся операции. «Ще не вмерла Украина!» – гремело в динамиках, и патриоты – граждане Канады, США, Германии, Польши, Чехии и несколько граждан самой «неньки» – с чувством подпевали национальному гимну. Кульчицкий пел вместе со всеми, но его взгляд нет-нет да и скользил по рядам бандеровцев. И солидные функционеры, и истовые старички – все они были лишь кирпичиками в постройке, о грандиозности которой провиднык пока запрещал себе думать.

Кульчицкому оставалось еще встретиться с итальянским ветераном движения, и эта встреча была неприятна провидныку. Там, в гостиной на римской вилле, должно будет прозвучать главное и настоящее – то, ради чего Кульчицкий на этот раз приехал в Европу. И о содержании этого разговора не должен знать никто из верхушки ОУН(б). Его помощь ограничилась консультациями и сетованиями на худые времена. Синьор Сичинский не был уполномочен оказывать более серьезную помощь, и вот – операция провалилась. Деньги партии истрачены зря. Впрочем, благодаря именно суете высших чинов ОУН вокруг «Москвы» всплыли некоторые неприглядные факты, бросающие тень на Петра Куйбиду, которого пришлось устранить. Кульчицкий категорически требовал казни работника зарубежной референтуры: он не только запускал лапу в партийную кассу, но и был опасным свидетелем и отчасти исполнителем диверсионного плана…

В круглый мир, намалеванный кругло,

Круглый вход охраняет конвой…

И топочет дурацкая кукла,

И кружит деревянная кукла,

Притворяясь живой.

Александр Гинзбург (Галич)

В «Шишкином лесу» Артема ждали. У КПП его встретил незнакомый капитан с повязкой КДС на рукаве и, не задавая лишних вопросов, повел прибывшего в сторону штаба.

Навстречу, с баскетбольным мячом в сетке, похожий на студента на каникулах, вывернул Баев. Тарасов задержался на минуту.

– А где Черкасов? – сразу после приветствия спросил прапорщик Баев, не забывая улыбаться во всю ширь молодых зубов.

– Задержался, наверное, – пожав плечами, ответил Артем. – Мне не докладывали.

– А мы тут страху натерпелись! – сообщил Баев, хотя его хитрая физиономия говорила об обратном. – Понаехала, блин, знать московская. Батя злой ходил, вроде черта. Четыре дня шуровали. Ничего не нашли… А Черкасов, кстати, говорил по пьяному делу, что на опасную операцию вас Мезенцев посылает… Не опасная, выходит?

– Так себе, – принужденно отозвался Тарасов.

– Пойдемте! – окликнул сопровождающий. – Командир ждет.

– Здравия желаю! – делано бодро проговорил Артем, переступая порог полковничьего кабинета.

Мезенцев оторвал взгляд от экрана ноутбука и остро взглянул на вошедшего. Командир, казалось, потускнел за последние дни. Ворот камуфляжа расстегнут; наружу глядит черно-белая тельняшка.