Три месяца на любовь - Алиса Евстигнеева

есть чувства, есть и отношения. А мы договаривались, что постараемся без вот этого всего.

Но в этот вечер мы вновь занимались чем-то, что не укладывалось в рамки наших «не-отношений». Из-за болезненных гримас Француза с поцелуями и ласками пришлось завязать, что, впрочем, не помешало мне просто прижаться к его боку и положить голову ему на плечо. Исаев, тяжко вздохнув под мой насмешливый шёпот: «Симулянт!», щёлкнул пультом телевизора. Так мы и просидели пару часов под язвительные комментарии Константина Ивлеева, который в знаменитом шоу измывался над поварами. И клянусь, для меня это было прекраснее любой телесной близости, хотя лёгкое напряжение внизу живота подсказывало, что это тоже было бы не лишним.

А потом издевательства над поварами сменились заставкой не менее знаменитого шоу про невест, которые с восторгом вещали с экрана о том, каких замечательных женихов они себе отыскали.

— Свет, — нарушил наше молчание Андрей, — можно спросить?

Заход меня удивил. В обычной жизни тактичностью данный мужчина не отличался.

— М-м-м, да? — отозвалась не совсем уверенно.

— Помнишь, в ту ночь, когда мы познакомились…

Обтекаемость формулировки я оценила.

— В ту ночь, когда я на тебя свалилась.

— И это тоже, — улыбнулся он. — Ты потом расплакалась, что не хочешь замуж.

Сердце в груди сделало неприятный кульбит. Запомнил, гад.

После слова «замуж» повисла натяжная пауза. Наверное, Француз ждал, что я сама продолжу его мысль, либо же просто подбирал слова. Торопить его я не собиралась, а уж тем более по собственной воле развивать тему дальше.

— У тебя какая-то… неприятная история, связанная с замужеством?

— Да нет, — как можно более беззаботно пожала я плечами. — Замужем не была, ни к чему такому не привлекалась.

— Тогда чего разревелась?

Вот же привязался!

— Я в тот вечер пьяная была в дрова. Странно, что я ещё только над этим разрыдалась, а не потому, что птичку жалко.

— Ну а всё же? — продолжил проявлять чудеса проницательности мой собеседник.

— Да просто… — сделала какой-то непонятный жест рукой и зависла. Не знаю почему, но врать в этой ситуации у меня получалось плохо. Всему виной был такой уютный вечер, проведённый в его объятиях и заставивший потерять бдительность.

— Что просто?

До бабушки-следователя Андрею было далеко, но тёмный взгляд смотрел настолько проникновенно, что, казалось, заглядывал прямо в душу.

— Просто… всё на одно навалилось. Я же в тот день объявила об уходе из школы.

— Ага, — кивнул он головой, поощряя меня продолжать.

— Ну, и это активизировало нескольких моих коллег в плане… устройства моей личной жизни. Есть женщина, учитель начальных классов, она пришла ко мне и давай… сватать мне своего сына. Описывая во всех подробностях, какое он чудо, только вот необщительное: дом-работа, дом-работа… Даже намекала, что даст нам денег для переезда в Питер.

— Тебе не зашёл переезд в Питер? — хмыкнул Исаев.

— Мне не зашёл маменькин сынок, который и после тридцати в полном подчинении у матери.

— Так, — в очередной раз кивнул он. — А реветь-то чего?

— Ну а после… была ещё парочка неприятных разговоров на эту самую тему, где кандидаты были один веселее другого. Видимо, все решили, что я ухожу из школы в поисках мужа.

Исаев завис, переваривая мои слова, а я уже было решила, что такой вариант его вполне устроит. Ведь это была чистая правда, ну или вернее — полуправда.

Но у Француза неожиданно проснулись способности к аналитическому мышлению. Либо они были у него всегда, а он попросту их мастерски скрывал.

— И всё равно непонятно.

— Забудь, — предприняла попытку соскочить.

— Да нет, подожди. Такое поведение, просто это на тебя не похоже. Чудить — да. Во всякую хрень влипать — да. Но не истерить. Не верю, что ты могла расстроиться из-за чьего-то глупого сватовства.

Закусила губу и посмотрела на него длинным испытывающим взглядом, а он вдруг взял и улыбнулся — мягко и поддерживающе. Интересно, с каких это пор программистам вместе с техническими дисциплинами начали выдавать курс психологии?

— Я устала, — призналась наконец-то, — устала жить по остаточному принципу.

Он не уточнял, давая мне возможность самой принять решение. Поэтому после короткой паузы я продолжила уже сама:

— Как ты мог догадаться ко мне никогда не стояло очереди из женихов. И если мне кто-то нравился, то это практически всегда было не взаимно. А я не могу… не могу с человеком без симпатии. И вот мне тридцать лет, и все вокруг озадачились тем, чтобы выдать меня замуж. А я поняла, что вряд ли найду мужчину, с которым мне бы захотелось прожить эту жизнь. Иногда гораздо проще одной, чем убеждать себя, что тебя всё устраивает. И все эти навязываемые «принцы» — слишком унизительно, ибо выглядит примерно так: выбирай из того, что осталось. Понимаю, что, наверное, это звучит претенциозно и напыщенно, но… я не хочу довольствоваться малым, ну или ощущать себя вторым сортом.

Я не разревелась, что было уже успехом.

Он меня не высмеял, что являлось ещё большим успехом.

Его рука поднялась по моему плечу, обвила шею, и Андрей притянул меня к себе, так что я оказалась прижата к его груди, уткнувшись носом во впадинку между плечом и шеей.

— Дурочка, — шепнул он мне на ухо. — Ну какой ты второй сорт, ты же невероятная.

Это прозвучало настолько проникновенно, что я тут же поняла, как поторопилась поздравить себя с тем, что не разревелась. Горячая волна нежности разлилась в груди, чтобы резко превратиться в лёд, когда Исаев продолжил свою мысль:

— Уверен, однажды ты обязательно встретишь подходящего мужика и у вас всё будет взаимно.

***

Стоит отдать должное Андрею, его слова возымели свой эффект, и я действительно перестала волноваться, какое впечатление произвожу на него. Ибо смысл переживать из-за того, на что ты абсолютно не можешь повлиять? У Исаева совершенно точно не было никаких долгоиграющих планов на нас… на меня. Это открытие подействовало на меня похлеще ушата с водой. И дело тут отнюдь не в отсутствии у Исаева матримониальных планов, а в том, с какой лёгкостью он говорил о появлении в моей жизни другого мужчины. Пусть замуж сама я особо и не рвалась, но моё глупое сердце за нереально короткий промежуток времени успело конкретно зависнуть на Исаеве. Что в очередной раз лишь подтвердило Леркины слова: свободные отношения — не мой вариант.

В общем, я обиделась, но, как истинная женщина, решила не посвящать Француза в причины своего паршивого настроения, с гордым видом отдалившись от него. Благо что и возможность у меня такая была. Каждый день, выходя из школы,