Тесей. Царь должен умереть. Бык из моря - Мэри Рено

Когда все успокоились, он спросил, не видал ли я колдунью, когда побежал следом за ней. Я отвечал отрицанием, что не было ложью; ведь мне удалось увидеть лишь ее тень. Я не хотел рассказывать обо всем, что случилось; она наложила на меня злые чары, и, если говорить о них вслух, зло может обрести над тобой власть. Пеан Аполлон, губитель тьмы, избавь меня в грядущем от подобных испытаний.

Ведьму и ее сыновей так и не нашли, хотя мы обыскали дворец от самой крыши до крипты[72]с колоннами и ниже – до пещеры священного змея. Проверили каждую трещину в скале, каждый колодец. Люди поговаривали, что Мать тьмы[73]прислала за колдуньей крылатого змея. Я молчал, понимая, что она могла наложить на стражу возле ворот то же заклятие, что и на меня.

На следующий день отец созвал народ. Из окошка дворца мы видели, как люди поднимаются вверх по извилистой дороге и рассаживаются на скале. Отец сказал:

– Сегодня они пришли налегке, без скарба и малышей на плечах. Да, они прекрасно знают путь в цитадель. Когда об этом услышат паллантиды, над Гиметтом вновь поднимется дым. Ты только что с войны, готов ли ты к новой?

– Отец, я пришел сюда ради нее. – Он казался человеком, забывшим про отдых. – Лишь ты один, – продолжал я, – не лгал мне. Остальные потчевали меня детскими сказками, но ты оставил мне меч.

– И что же тебе наговорили? – спросил он.

Я рассказывал так, чтобы развеселить его; но он смотрел на меня долгим взором, заставившим меня заподозрить, что он еще скорбит о событиях недавней ночи.

– Ты правильно поступил, вверив меня попечению Посейдона. Он никогда не оставлял меня. И всегда отвечал, когда я звал.

Быстро взглянув на меня, он спросил:

– Как?

Я никому не рассказывал об этом, и сначала слова не шли с языка, но наконец я справился:

– Он говорит голосом моря.

– Да, – промолвил он, – это знак Эрехтейского рода. Я слышал его, когда зачинал тебя.

Я ожидал, но отец не стал рассказывать мне о том, были ли другие разы, поэтому я спросил:

– А как бывает с нами потом, в самом конце?

– Бог призывает нас на возвышенное место, – сказал отец, – и мы прыгаем вниз к нему. По собственной воле.

Он умолк, и мне показалось, что я всегда знал это.

– Так лучше, – проговорил я. – Не то что у землепоклонников. Муж должен уходить сам, а не подобно быку.

Люди теперь уже теснились друг к другу под нами; голоса их жужжали, словно пчелы, если повалить дерево с их дуплом, а запах их тел поднимался прямо к нам.

Отец сказал:

– Пора выходить.

Теперь, когда время пришло, руки мои прилипли к подлокотникам кресла. Пока отец говорил, я думал обо всех тех бесчисленных глазах, что будут смотреть на меня. Я люблю все делать самостоятельно, не по принуждению.

– Отец, – проговорил я, – а если они не поверят, что я твой сын? Они могут решить, что мы заключили сделку; я выступаю против паллантидов, чтобы стать наследником Афин.

Он отвечал одной из редких улыбок и положил руку мне на плечо:

– Трое из пятерых так и подумают. Хочешь знать, что они скажут: «Ай да Эгей, старый змей, не тратит и мгновения даром. А тут подвернулся новый царь Элевсина, юный эллин, не желающий идти той дорогой, которой проследовали его предшественники. Как раз то, что нужно; будет благодарить за собственную жизнь, кем бы ни был его отец. К тому же похож на бойца. Кто скажет, что это не бог послал его? Пожелаем ему удачи и не будем лезть с вопросами». – Рядом с ним я ощущал, как еще молод и неискушен. Отец продолжал: – У моего брата Палланта десятеро рожденных в браке сыновей – все уже взрослые – и еще примерно столько же от женщин его дома. И у многих из них есть собственные сыновья. Воцарившись, они разорвут Аттику, как волки мертвого коня. Словом, у тебя, сын мой, есть одно огромнейшее преимущество, ты – один-единственный наследник, а не один из пятидесяти.

Взяв мою руку, отец повел меня из покоев. Я немедленно убедился в его правоте: что бы они ни думали, но меня приветствовали. Когда мы вернулись, он улыбнулся и сказал:

– Начало положено, а теперь только дай им время; они еще скажут, что ты просто вылитый Эрехтей.

Мы начинали ощущать большую близость. Смею сказать, что, воспитывай он меня с детства, мы бы в основном ссорились, но теперь испытывали друг к другу что-то вроде нежности. Похоже, чаша с ядом сдружила нас.

Отец приказал устроить вечером пир и великое жертвоприношение Посейдону. Когда ушли жрецы, я сказал:

– Не забудь Аполлона, господин. Мне надлежит очиститься от крови.

– С этим можно подождать и до завтра, – отвечал он.

– Хорошо, господин, – отвечал я, – но времени у нас немного, ведь ты ожидаешь войны. Завтра утром мне следует отправиться в Элевсин и привести в порядок свои дела.

– В Элевсин! – Он казался ошеломленным. – Сперва придется разобраться с паллантидами. Они скоро будут здесь. Как я сумею выделить людей?

Я не понял его и переспросил:

– Людей? О, мне нужны только двое, что приехали со мной. Больше мне не требуется.

– Но разве ты не понимаешь? – спросил он. – Новости прибудут туда раньше тебя.

– Отец, – сказал я, – мне пришлось привезти с собой девушку, не прикажешь ли ты своим женщинам приглядеть за ней? Я намеревался оставить ее в Элевсине, поскольку не настолько привязан к ее юбке, чтобы повсюду возить за собой. Но царица прогневалась на нее и хотела погубить. Она хорошая девушка, работящая и скромная и не наделает бед, а мое отсутствие будет недолгим.

Он провел рукой по волосам, как делал во время волнения.

– Неужели ты лишился рассудка? Начиная с сегодняшнего дня твоя жизнь в Элевсине не стоит даже выжатой виноградины. Вот когда мы умиротворим паллантидов, ты получишь войско и тогда потребуешь то, что принадлежит тебе по праву.

Я поглядел на него с удивлением, но увидел на лице отцовскую тревогу. Еще не изведанное чувство тронуло меня.

– Тебя зарубят, – добавил он, – прямо на рубеже. Неужели ведьма своим проклятием лишила тебя рассудка?

Отец хлопнул себя по бедру, не скрывая волнения. Мудрый и предусмотрительный, он не видел выхода из положения. Я опечалился оттого, что так быстро успел огорчить его.

– Но, отец, – возразил я, – эти юноши спасли меня в битве; они пролили свою кровь, а один погиб. Как могу я прийти к ним подобно варвару, с копьями за спиной? Их богиня выбрала меня, хотя я и не знаю почему. Они – мой народ.

Он принялся расхаживать по комнате, заговорил и вновь начал ходить. Мудрость позволяла ему видеть десять вещей там, где я усматривал только одну.