Сердце земли - Лус Габас

Алира собиралась позвать с собой брата. Тот оказался на площадке перед оркестром, где танцевал в компании Мальвы и детишек под мелодию саксофона, двух труб, барабана и волынки. Молодой человек, вокалист ансамбля, пел в микрофон и время от времени отпускал шутки. Томас улыбался так счастливо, будто сам внезапно опять стал ребенком… И Алира не стала ничего ему говорить: пусть хотя бы на время представит себе то беззаботное детство, которого он был лишен.

Алира еще ни разу не видела, чтобы мать выходила из себя, а Дамер ни разу не видел отца оскорбленным. Когда они оба добрались до особняка, взобравшись на холм в компании Аманды, Адриана и Дунии, они обнаружили возле дверей ошеломленного Филипа, как будто тот несколько часов ждал, чтобы ему открыли, но все же надеялся попасть внутрь.

Затем появилась Элехия с чемоданом гостя в руках. Она швырнула вещи ему под ноги и процедила сквозь зубы:

– Убирайся! – Потом женщина заметила свидетелей и продолжила в том же злобном тоне: – Я не забыла и не простила.

После она скрылась в доме, громко хлопнув дверью. Алира бросилась следом, Дамер тоже собрался было, но Адриан поймал его за руку:

– Даже и не думай. Оставь их одних.

– Не трогай меня!

Юноша вывернулся, но разозленный мужчина надвинулся на него.

– Успокойтесь! – Аманда стала между ними. – Дамер, постой. Адриан, остынь. Али вернется и все нам разъяснит.

Дунии был противен слащавый тон Аманды, когда та общалась с ее мужем, но тот подчинился беспрекословно, а Дамер обратился к отцу:

– Что случилось?

Вопрос был риторическим, ибо ответ он знал: женщина узнала Филипа, и в произошедшем была его вина. А чего он, собственно, ждал? Что, когда они встретятся, будут общаться как ни в чем не бывало? Каким же глупцом он был!

– Отвезешь меня в Монегрейн? – Филип смерил сына грустным взглядом. – Я уеду первым же поездом.

– Конечно, – согласился тот. – Я подгоню машину.

– Я сама, – вызвалась Аманда. – Моя здесь рядом.

Алира обнаружила мать в гостиной. Та стояла, положив руки на каминную полку, закрыв глаза и тяжело дыша.

– Что случилось, мам? – Разволновавшись, она повторила вопрос несколько раз, но Элехия не отвечала. Женщина приблизилась и проложила руку на предплечье матери: – Пожалуйста, скажи!

Элехия пробормотала что-то неразборчивое, а потом произнесла:

– Не надо было его сюда звать. Только не его! Пусть уходит.

– Но почему? Что он такого сделал?

– Оставь меня в покое, – продолжила та, удаляясь. – Пусть уходит.

Алира вернулась на улицу. Аманда уже перегнала машину от заднего крыльца, где располагался импровизированный гараж, загрузила скромные пожитки Филипа.

– Я отвезу его в Монгрейн. Я на работе, потому не пила. Думаю, будет лучше, если эту ночь он проведет в отеле. Как считаешь, Али? Я посмотрела в интернете: до завтрашнего дня билетов нет.

– Если хочешь, поезжай с ними, – предложила Дуния, – мы с Адрианом позаботимся о твоей матери.

Алира кивнула. Она подождала, пока Дамер с отцом заберутся в салон, и сама заняла место рядом с водителем. Перехватив взгляд Дамера, она поняла, что он не менее сконфужен, чем она сама. После неловкой паузы, висевшей несколько минут, Алира посмотрела на Филипа через зеркало заднего вида и произнесла:

– Мне очень жаль. Я ничего не понимаю. Мама – очень вежливая и воспитанная женщина, и она никогда не была против жильцов. Она знала, что вы приедете, и я подумать не могла, что что-то может пойти не так. У меня просто в голове не укладывается…

– Это я виноват. Вы не знали, кто я такой и что идея была неудачная, – заговорил Филип, потирая лоб, как будто у него была нестерпимая мигрень. – Из всех людей на свете, сынок, столкнуться с проблемами выпало тебе. Я когда-то был специалистом по землепользованию, ответственным за Алкиларе…

Мужчина принялся рассказывать о своей работе, о визите в эти края несколько десятилетий назад, о процессе отчуждения собственности, сопротивлении соседей, упрямстве обитателей поместья, подписании бумаг…

Он говорил медленно, будто цедил по капле слова, яростно бурлившие внутри, а в конце заключил:

– Плохая была идея. Я думал, что время лечит, но это не так: оно лишь сильнее калечит. Я надеялся на прощение, но я слишком многого хотел. Может быть, однажды, Дамер, мы снова встретимся здесь. Ты делаешь хорошее дело: восстанавливаешь то, что я разрушил.

Он внезапно замолк и больше не произнес ни слова. Да и его попутчики не знали, что ответить. Алира сосредоточилась на воспоминании о девочке, ножницами резавшей подкладку дождевика. Она ощутила резкий прилив ненависти. Интересно, теснение в груди и раздражение были следствием злости на Дамера, который ничего ей не рассказал? Откуда ей было знать? Непрочная связь между отцом и сыном подверглась испытанию и теперь уже никогда не восстановится.

Дамер уже успел пожалеть, что выступил инициатором встречи. Несмотря на все его добрые намерения, ложь во благо привела к провалу. Иногда не стоит ворошить прошлое, но никто не предполагал, что старые рубцы внезапно откроются.

Монгрейна они достигли в молчании. Аманда припарковала машину перед новым отелем, чьи огромные окна ловили последние закатные лучи. Она дождалась, пока мужчины выйдут, но, заметив, что подруга не двинулась с места, сказала:

– Я поговорю с владельцем на всякий случай. Мы знакомы. Хотя не думаю, что возникнут проблемы.

– Я не хочу, чтобы Дамер ехал с нами назад, – произнесла Алира.

Аманда кивнула и направилась к ресепшену. Алира наблюдала, как все трое поднялись по ступенькам к стеклянным дверям. Но юноша замешкался и сказал, пронзив собеседницу взглядом поверх опущенного стекла:

– Мне правда очень жаль, поверь. – Он ждал ответа, но не дождался и продолжил: – Но я думал, так будет лучше. Я хотел развязать узел прошлого. Я поступил глупо, надо было тебе сразу сказать.

Алира даже взглядом его не удостоила, она не желала с ним говорить. Дамер оказался сыном человека, разрушившего жизнь ее семьи. Он намеренно скрыл от нее информацию и имел наглость явиться к ней в дом. Она чувствовала раздражение и непонимание. Юноша ушел, а Аманда вернулась.

– Дамер останется с отцом, – сообщила она. – Я скажу Мальве, чтобы она заехала и забрала его завтра после ухода поезда.

– Ты помнишь, как мы прощались, когда были детьми?

– Не совсем.

А она помнила всё до мельчайших подробностей. Женщина искала спасения от настоящего среди образов прошлого, особенно тех, что напоминали о нерушимости дружбы и придавали ей сил.