Однажды ночью в августе - Виктория Хислоп

– С моего последнего визита прошло больше полугода. Андреас, должно быть, гадает…

– Так напиши ему! – отрезал Никос. – После того последнего визита ты чуть не умерла! И теперь хочешь снова отправиться в это злачное место?

– Но… – запротестовала было Мария.

– Ты еще недостаточно оправилась после болезни. Если в будущем решишь туда поехать, мы это обсудим, но пока еще рано даже говорить об этом. – И хотя слова Николаоса прозвучали резко, Мария понимала, что он старается уберечь ее от опасности, потому что очень сильно любит. – Очевидно, что именно в тюрьме ты и подхватила эту заразу.

– Виновата не инфекция, а погода…

– Возможно, холод и дождь лишь усугубили ситуацию, но… Впрочем, свое мнение я уже высказал.

Мария встала и вышла из комнаты. Ей не нравилось ссориться с мужем, и особенно она не любила ссоры, в которых правым оказывался Николаос. Она помнила первую поездку в тюрьму и ту женщину, что посоветовала приезжать к восьми утра. А кроме того, предупредила, что внутри этих проклятых стен легко подхватить пневмонию.

Мария прошла в гостиную и вытащила из ящика стола лист писчей бумаги. Ей следовало написать Андреасу раньше, поэтому сейчас она поспешно набросала коротенькую записку, в которой объясняла, почему не навещала его все эти месяцы. Она отправила свое послание в тот же день, но ответа на него ждать не приходилось. Осужденным на пожизненное заключение убийцам запрещалось писать и отправлять письма.

Через несколько недель, окрепнув настолько, чтобы выдержать поездку до Плаки, Мария навестила Фотини и открыла своей подруге все, что тяготило ей душу.

– Я чувствую себя ужасно виноватой, – жаловалась Мария, – Представь, как ему, должно быть, одиноко. Это просто кошмар. И если ему не передадут мою записку, он никогда не узнает, почему я вдруг перестала его навещать.

– Я до сих пор не понимаю, как ты можешь испытывать жалость к этому человеку, – прямо сказала Фотини. – Он ведь убил твою сестру.

– Фотини!

– Мария, но ведь это правда.

– Да, но правда – это еще не все. Ты не знаешь, как меняется выражение его лица, когда он видит меня. В его глазах я вижу нечто большее, чем простую благодарность, Фотини. Он смотрит на меня так, будто я спасла ему жизнь!

– Отец мог бы его навещать вместо тебя…

– Не думаю, что это хорошая идея. Он такой старенький и немощный…

– Ну, на меня не рассчитывай, Мария. Я уж точно не поеду в эту тюрьму, – резко перебила подругу Фотини.

Мария тяжело вздохнула:

– Я обещала Никосу, что пока отложу свои визиты к Андреасу. Но однажды я вновь к нему поеду. А пока буду надеяться, что он прочтет мою записку.

Глава 13

Только следующей весной Мария вновь заговорила с мужем о том, чтобы поехать в тюрьму к Андреасу Вандулакису. Она была вполне здорова для такого путешествия и отметила дату предстоящей поездки в дневнике мужа, чтобы он не забыл в этот день отвести Софию в школу.

За два дня до назначенного срока Николаос вернулся с работы и положил на стол перед Марией газету.

– Взгляни-ка на это, – сказал он, указывая на заголовок: «ПРОТЕСТЫ ЗАКЛЮЧЕННЫХ. ПЯТЬДЕСЯТ ЧЕЛОВЕК ОБЪЯВИЛИ ГОЛОДОВКУ. ЧЕТВЕРО УМЕРЛИ».

Мария взяла газету в руки и быстро прочла всю статью. Николаос тоже успел ознакомиться с ней, встав за спиной у жены и заглядывая в газету из-за ее плеча. События не оставили равнодушными их обоих. В результате насильственных действий несколько человек скончались, еще несколько десятков преступников объявили голодовку, тогда как часть заключенных выбрались на крышу тюрьмы и засели там. Завязалась перестрелка. Мария очень боялась встретить в статье знакомое ей имя, но, к счастью, оно там не упоминалось.

В последующие дни столкновения между заключенными и охранниками участились. Одного надзирателя зарезали кинжалом, который удалось пронести кому-то из посетителей. Администрация тюрьмы ответила насилием на насилие. Пятьдесят полицейских были доставлены из Ираклиона для помощи в усмирении восставших. Жители Неаполи сообщали, что слышали выстрелы.

– Думаю, что ехать к Андреасу сейчас – не самая лучшая идея, – сказал Николаос.

Каждый день Мария с ужасом следила за развитием событий. Она надеялась, что Андреас был к ним непричастен, однако создавалось впечатление, будто против тюремного начальства взбунтовались все заключенные разом. Восставшие требовали принять меры по улучшению их содержания.

– Условия там просто ужасные, – сетовала Мария. – Бесчеловечные. Понятно, почему они восстали, – что им терять?

– Ты им сочувствуешь? – В голосе Николаоса явственно слышалось возмущение.

– Это место – настоящий ад на земле, – твердо сказала Мария. – Ты ведь там никогда не был.

Ей хотелось, чтобы муж хоть иногда смотрел на вещи с ее точки зрения.

– Сомневаюсь, что условия там хуже, чем в любой другой греческой тюрьме, – заметил он.

– Может быть. Но разве правильно помещать шестерых заключенных в камеру, рассчитанную на троих?

Николаосу нечего было на это возразить.

Беспорядки в тюрьме Неаполи продолжались еще несколько месяцев. Когда они наконец прекратились, власти объявили, что вводят запрет на свидания с заключенными. Подобная мера служила одновременно наказанием для восставших и способом перекрыть канал контрабанды.

Порядок в тюрьме был восстановлен лишь к началу следующего года. Только тогда Мария смогла наконец поехать туда, чтобы навестить Андреаса.

Выйдя в тот день из автобуса, Мария ощутила легкое беспокойство. Ее опасения все возрастали по мере приближения к тюремным воротам. В конце концов ее сильно затошнило от волнения, и она с отвращением вспомнила похожие ощущения, испытанные во время жуткого досмотра в будке надзирателя.

Казалось, за прошедшее время в тюрьме ничего не поменялось: у ворот ее встретил все тот же охранник, да и полный надзиратель тоже никуда не делся.

– Давненько не виделись, – приветствовал он Марию с сарказмом, делая пометку о посещении в досье Андреаса.

Мария не нашлась что ответить, поэтому просто промолчала. Надзиратель повернулся к ней спиной и принялся рыться в своей картотеке, тихонько напевая что-то себе под нос. Марии показалось, что со времени ее последнего визита он успел набрать пару лишних килограммов.

– Ваг… Вал… Ван… Вандулакис… Где же ты, Вандулакис? – пробормотал он. – Мм, Вандулакис. Вандулакис… Вандулакис… Вандулакис…

Чем дольше надзиратель искал нужную папку, тем в более веселое расположение духа он приходил и тем сильнее раздражалась Мария. Как можно было потерять заключенного? Со своего места Мария прекрасно видела, в каком беспорядке содержалась картотека. Ей не терпелось подняться и самой продолжить поиски.

К раздражению Марии прибавилась тревога. А если досье Андреаса выбросили? Вдруг он погиб во время беспорядков? В конце концов она решила, что именно это с