Я смотрю на тебя издали - Татьяна Полякова

– В статье есть еще одна общая фотография. Давай сравним.

Сравнение мало что дало. На групповом снимке возле дома Гавриила стояли восемь человек из семнадцати, Самойлов был среди них. Все мужчины с бородками. Рост у Самойлова средний, такого же роста был и мужчина с поднятой рукой.

– В общине Самойлов жил вместе с женой, – пробормотала я. – Вот она, во втором ряду справа.

– Ага, – кивнул Берсеньев. – А ее предполагаемый супруг почему-то не встал рядом с ней, а примостился с противоположной стороны и довольно далеко.

– Но это ничего не значит.

– Конечно, нет, – согласился Берсеньев. – Но все остальные стоят рядышком со своими половинками. Только дети в первом ряду вперемежку. Если предположить, что Самойлов стоял с фотоаппаратом в руках, чтоб запечатлеть своих братьев и сестер по вере, тогда выходит, что…

– На самом деле их было восемнадцать.

– Точно. И мальчишка об этом знал. Или вспомнил, когда в руки ему попала фотография.

– Вспомнил сам момент съемки? – заволновалась я. – То есть точно знал, их кто-то фотографировал, фотоаппарат не ставили на паузу и никто не бежал торопливо, чтобы присоединиться к остальным. Господи… – покачала я головой. – Если бы бабка тогда позволила следователю поговорить с мальчишкой…

– Может, и вышло бы из этого что путное, а может, и нет. Девятилетний пацан не пересчитывает взрослых и необязательно всех знает по именам. Вряд ли он вообще интересуется делами общины, его куда больше занимают игры с другими детьми.

– Но почему ты решил, что эта фотография существует в единственном экземпляре? – засомневалась я.

– Если этот тип позаботился о том, чтобы прикрыть лицо, скорее всего, и об остальном позаботился тоже, у него было время с августа по ноябрь, чтобы незаметно изъять копии снимка. Сомневаюсь, что их было много. Вероятно, только две. Одну увез Денис на память, а вторая осталась в общине, висела где-нибудь на стеночке. Ведь люди собирались жить вместе долго и счастливо, зачем в этом случае делать для каждой семьи отдельную фотографию. Кстати, а где фотки печатали?

– Ушаков пишет, у Гавриила было что-то вроде фотолаборатории. Оказывается, он фотографией еще до создания общины увлекался.

– Оригинальное хобби для человека, ждущего на днях конца света. При той жизни, которую вели в общине, наш парень имел возможность войти в любой дом… Кстати, о доме. Так ли уж случайно сгорел тот, что был рядом с церковью?

– Там жила семья врача, он сам и его жена.

– А может, был кто-то третий? – улыбнулся мне Берсеньев. – Ментам не повезло, – с ноткой сожаления продолжил он. – Они не видели эту фотографию. Семнадцать общинников, семнадцать трупов. Версия убийства, к чести следователей, возникла, но они искали убийцу, так сказать, снаружи. А он был внутри. Таинственный восемнадцатый, появившийся в начале августа.

– Почему в начале августа, а не в июле, например?

– В июле врач ездил в Москву, чтобы продать квартиру.

– Ни с кем из родственников он не общался…

– Но наш хитрец об этом знать не мог. Если он так тщательно за собой все подчистил, значит, точно знал: о его присутствии в общине никто из посторонних не догадывается.

– Остаются Денис и бабка, – напомнила я.

– Ты сама говорила, бабка в общине не задерживалась. Привозила внука и в тот же день возвращалась. Или на следующий. При некоторой сноровке ей можно на глаза не показываться. С сыном и снохой отношения у нее натянутые, вряд ли они делятся с ней новостями. А вот родителям мальчишки, конечно, хотелось, чтобы сын Денис о них помнил, оттого ему и подарили эту фотографию.

– Но если все так… выходит, этот восемнадцатый заранее планировал убийство. Ты считаешь, он сделал это из-за денег? Из-за тех самых денег за московскую квартиру, которые так и не нашли? Прикинулся последователем Гавриила, чтобы проникнуть в общину и украсть деньги?

– Если он хотел их украсть, то уж непременно украл бы, – ответил Берсеньев. – У них ведь даже сейфа не было. Сказался больным, выждал, когда все граждане скопом молиться пойдут, свистнул деньги и дал деру.

– Его могли поймать, заявить о краже.

– Ну, да, – хмыкнул Сергей Львович. – А если он грохнет семнадцать человек, его, конечно, не поймают.

– Тогда почему он это сделал? – нахмурилась я.

– Мы пока даже не догадываемся, кто он такой. Как же я отвечу на твой вопрос? О фотографии, которую увез Денис, он не знал, или ему пришлось пойти на риск. И он не прогадал. Но два месяца назад фотографией предположительно заинтересовались.

– Убийца?

– А кто еще? Времени прошло немало, и если одиннадцать лет никто его не беспокоил, с чего ему вдруг вспоминать о фотографии?

Ответ был очевиден.

– Денис его нашел, – медленно произнесла я.

– Умница.

– Но почему он не заявил в полицию?

– Причин может быть сколько угодно: самая простая – у парня не было доказательств. И он хотел их раздобыть. Но был неосторожен. И убийца что-то заподозрил. В результате наш пацан оказался в наручниках. Идем дальше. Зачем, спрашивается, держать его в неволе, когда убить куда проще? Для человека, уже спровадившего на тот свет семнадцать человек, из которых трое были детьми, вряд ли это являлось проблемой.

– Вот именно, – поддакнула я, глядя на Берсеньева во все глаза.

– Тот, кого Денис подозревал, хотел убедиться, что за парнем никто не стоит и вслед за ним не явятся другие люди. При необходимости Кочетков мог стать разменной монетой. Я возвращаю вам щенка, а вы забываете о моем существовании.

– С ментами бы этот номер не прошел, – покачала я головой.

– Думаю, восемнадцатого заботило одно: есть у парня доказательства или нет. Если у кого-то он их припрятал, обмениваем на его жизнь. А после этого ничто не мешает с ним разделаться.

– Но где могли держать человека в кандалах? – пробормотала я.

– Да хоть в гараже, – махнул рукой Берсеньев. – Дело-то в другом. Вспомни сайт, который Денис просматривал. Его интересовали секты. Прибавь к этому, что целый год он где-то болтался. Возможно, просто бродяжничал, но лично я сомневаюсь. Он ушел из дома и, скорее всего, уже знал, куда идет.

– Он нашел общину, – я наконец догадалась, к чему клонит Берсеньев. – Подобную той, в которой жили его родители. Отправился туда и именно там столкнулся с убийцей.

– Но ему потребовалось несколько месяцев, чтобы убедиться в этом.

– Если он что-то нашел в Интернете, – вновь засомневалась я, – почему не сказал об этом хотя бы тетке?

– Я уже ответил на данный вопрос: потому что дурак, потому что это его крестовый поход. Его.

– Но что такого он мог найти?

– И об этом мы уже говорили. Обратил внимание на явную связь между Белой церковью и «Братством знающих». Теперь представь: он понимает, что «Братство» – клон Белой церкви, вспомнил то, что за одиннадцать лет вроде бы успел забыть, у него есть основания считать, что его родителей убили, и есть огромное желание найти убийцу. С чего он начнет?