Завоевание Тирлинга - Эрика Йохансен

Дориан застонала во сне, и Лили вернулась в настоящее. Капли пота на лбу раненой поблескивали в свете свечи. Лили осмотрелась и нашла миску с растопленным льдом. Она, поморщившись, поднялась с кресла, окунула полотенце в холодную воду, отжала, а затем аккуратно положила Дориан на лоб. Полотенце нагрелось почти тут же, и Лили повторила процедуру. Надо дать Дориан аспирин. Но нет, врач оставил какие-то таблетки от жара. Лили, казалось, ничего не чувствовала. Она сидела у постели отца, но не знала, как ухаживать за больными. Всю работу выполняли медсестры и всевозможные аппараты. Ближе к концу, когда отец был накачан лекарствами, он позвал Мэдди. АЛили не смогла заставить себя объяснить, где его дочь, не хотела вынуждать его снова переживать эту потерю. Она сказала, что Мэдди в коридоре, разговаривает с врачом, но отец все звал и звал ее, до самого конца. У них была особая связь, у папы и Мэдди, и потому, что эта связь, казалось, была всегда, у Лили не было времени взрастить обиду. Летом папа брал Мэдди на бейсбол, ночи просиживал с ней в кабинете, где оба вместе читали бесконечные книги. Хотя Мэдди была на два года младше Лили, она первая научилась читать самостоятельно. В этом заключалось основное различие между ними и решающее сходство между Мэдди и папой: Мэдди глубоко вникала в суть вещей.

– Если бы мы могли стать лучше, – говорила она, – если бы мы заботились друг о друге, как заботимся о себе, ты только подумай, Лил!! Подумай, каким бы стал мир!

Лили кивала: в теории это звучало хорошо, но она ни во что не углублялась и не вникала. Все, что ее увлекало, через два месяца отбрасывалось как неинтересное. Энтузиазм Мэдди утомлял. Он требовал не только интереса, но и преданности и усилия. Иногда Лили хотелось, чтобы Мэдди думала об одежде, мальчиках и музыке, как все подруги Лили, как и она сама.

Пламя свечи резко мигнуло, и Лили посмотрела на стены: тени от привычной мебели стали гротескными в неверном свете. Дом был герметичным, чтобы защитить от химической атаки, но она вдруг почувствовала сквозняк, холодящий пальцы ног. Однако холод не разбудил Дориан, она мирно спала, раскидав волосы по подушке. Мгновение Дориан так походила на Мэдди, что Лили почти поверила, что это ее сестра, но потом тень снова сместилась, и иллюзия распалась.

То, что Мэдди пойдет в политику, было почти предрешено.

Их детство не очень-то подходило для того, чтобы интересоваться политикой, но Лили поняла это лишь много лет спустя, когда узнала об администрации Фревелла. Один из учителей английского Лили, мистер Хоторн, исчез, когда она училась в восьмом классе, и Лили в голову не пришло сомневаться, когда школа сообщила, что он переехал в Калифорнию. И только в колледже она вспомнила, что мистер Хоторн любил рассуждать о влиянии религии на общество и часто задавал книги на эту тему. Тогда федеральное редактирование отдельных произведений литературы было еще в новинку, и мистеру Хоторну удавалось раздобывать оригинальные версии. Но в один прекрасный день он просто исчез, и его заменил учитель, использующий утвержденные издания. Мистер Хоторн исчез за два месяца до Мэдди, и тогда Лили ни о чем не переживала. Но теперь часто задумывалась, особенно в те моменты перед сном, когда все приобретает преувеличенную значимость и даже лихорадочные сны кажутся разумными, как же поймали Мистера Хоторна. Возможно, из-за студента… такого же безмозглого, как и Лили, болтавшая, потому что любила поболтать, не имея в виду ничего плохого.

За ней наблюдают.

Внезапно Лили поняла это каждым нервным окончанием. Кто-то стоял прямо за дверью в патио, глядя на нее. Грег? Вернулся проверить ее, посмотреть, как там его куколка? Грег не заходил в детскую, но это ведь не единственная накладка, произошедшая сегодня? Лили поднимет голову и увидит его ухмыляющееся лицо, самодовольное упоение своей властью, и на этом все кончится.

Она заставила себя посмотреть вверх и чуть не задохнулась от облегчения: это был не Грег. Незнакомец вошел в комнату, не издав не единого звука, и теперь стоял, прислонившись к закрытой двери, наблюдая за ней. Ему было, пожалуй, сорок: высокий мужчина с военной выправкой, просматривающейся даже в непринужденной позе. Одет во все черное, светлые волосы коротко подстрижены, но ему шло это серьезное, чисто выбритое лицо, словно бы состоящее из углов и резких кривых.

– Как она?

Лили моргнула, услышав его акцент – не американский.

– Она в порядке. У нее поднялась температура, но доктор об этом предупреждал. Я побуду с ней, пока она не спадет.

Незнакомец внимательно посмотрел на нее, изучая лицо.

– Вы миссис Мэйхью.

Лили медленно кивнула, определяя акцент: британский. Она уже давно не слышала британских голосов. Прошло уже более десяти лет, как Безопасность закрыла границу с Великобританией и выгнала всех британцев – что он до сих пор здесь делал?

– Вы видели меня прежде?

– Нет.

– Вы уверены?

– Да. – Она была уверена. Она бы запомнила этого человека: он обладал притяжением, магнетизмом, которые Лили чувствовала через всю комнату.

Англичанин поднял черную холщовую сумку, поменьше, чем у врача, но явно медицинскую: Лили услышала легкий звон металлических инструментов, когда он ставил ее на пол.

– Не знаю, почему вы помогаете, но спасибо. Что может быть лучше неожиданной помощи.

– Почему неожиданной? Потому что я богатая?

– Да, и из-за вашего мужа.

Мгновение Лили думала только о случившемся в гостиной. Затем поняла, что он, должно быть, имел в виду работу Грега. Грег не работал на правительство прямо, но сейчас Безопасность практически была правительством: на взгляд «Голубого Горизонта» Грег был не лучше любого политика. Глаза мужчины начали ее гипнотизировать, и Лили с трудом повернулась к Дориан.

– Почему она взорвала базу? Это кажется таким бессмысленным.

– Мы не делаем ничего бессмысленного. Вы осуждаете лишь потому, что не видите картину целиком.

– Я не осуждаю.

– Осуждаете, осуждаете. Почему бы и нет? Вы занимаете тепленькое местечко.

Лили покраснела, неожиданно поймав себя на желании возразить, рассказать о Греге, объяснить, что место, которое она занимает, не такое уж и теплое. Но она не могла говорить об этом с незнакомцем. Она даже друзьям не могла признаться.

– Босс? – спросила Дориан с дивана.

– Вот и ты, дорогая.

Дориан улыбнулась сонной улыбкой, сделавшей ее лицо совсем детским.

– Я знала, что ты придешь. Сработало?

– Еще как. Не скоро же они теперь взлетят. Ты отлично потрудилась.

Глаза Дориан посветлели.

– Поспи, Дори. Выздоравливай.

Дориан закрыла глаза. Лили не знала, как все это понимать. Да, между этими двумя чувствовалась явная привязанность, но какой мужчина послал бы любимую женщину закладывать взрывчатку, подставляясь под пули?