Ложь во благо - Алессандра Р. Торре

— Дайте угадаю. Вы здесь, чтобы определить, сумасшедший ли я?

— На самом деле… — я подтащила из угла стул, протестующе заскрежетавший ножками о пол. — Я здесь, чтобы определить, сумасшедший ли Роберт Кевин.

Это был сознательный ход, нацеленный сместить фокус и разрядить атмосферу. Человек, любящий привлекать внимание, мгновенно бы переключил разговор обратно на себя. Рэндаллу мои слова показались смешными. Изменение было видимым: его плечи немного утратили сутулость поверженного, и он распрямился.

— Вы серьезно?

— Абсолютно, — я села на стул. — Скорбящий отец, защищающий убийцу сына? — я поморщилась. — Да ладно.

— Я не убийца, — его голос был тихим, но твердым. Решительным, без попыток заглянуть в глаза, ерзанья или изменения дыхания. Либо он хорошо лгал, либо говорил правду.

Мог ли он говорить правду? Я нахмурилась, беспокоясь о том, что это могло значить то, что Кровавое Сердце все еще на свободе.

— Ладно, — просто сказала я. — Но откуда Роберт Кевин это знает?

Он бросил взгляд на окно:

— Он там?

— Да. Но он нас не слышит. Я доктор, поэтому у нас с вами собственный уровень конфиденциальности врача и пациента.

Он подвинулся на стуле, чувствуя себя неуютно из-за разговора. Цепь между его лодыжек звякнула о кольцо в полу и, похоже, напомнила ему о его положении. Это его отрезвило, он взглянул на оковы, прикрепленные к полу, а затем снова на меня.

— Я не знаю, почему он меня защищает, но он единственный, кто мне верит. Если вы хотите, чтобы я облил его грязью, вы не на того напали.

— Могу понять, — я подалась вперед, оперевшись предплечьями о колени. — У вас есть ко мне вопросы?

Он удивился, но данный метод я часто использовала с новыми клиентами. Они всегда были осторожны, привыкнув защищаться, но обычно с радостью хватались за возможность задать вопрос. Что бы они ни спрашивали, я была честна. Нельзя было заслужить доверие, не продемонстрировав его.

— Поэтому вы на самом деле здесь? Спросить о нем? — он кивнул на окно, где Роберт, вероятно, с ума сходил, пытаясь определить, о чем мы говорим.

Я заправила выбившуюся прядку волос обратно в пучок.

— Меня наняли в вашу юридическую команду для составления психологического портрета. Не конкретно вашего, а личности Кровавого Сердца.

Его ногти были обкусаны до крови, присохшей по одной стороне кутикулы. Его борода была слишком длинной и неухоженной, брови — кустистыми. Разросшаяся борода могла быть результатом заключения в тюрьме, но обкусанные ногти были признаком плохого самоконтроля. Брови указывали на длительное пренебрежение внешностью. Ничто из этого не подходило Кровавому Сердцу, хотя плохое соблюдение личной гигиены было симптомом параноидальной шизофрении. Как и медленные движения, а если бы Рэндалл Томпсон двигался еще меньше, он бы спал.

Я прочистила горло:

— Я составила психологический портрет, и мне нужно сравнить вас с ним на соответствие. Поэтому я здесь, и для этого меня нанял Роберт. Который, между прочим, кажется уверенным в вашей невиновности, — я смотрела на него, пока он не встретился со мной взглядом. — Как он стал вашим адвокатом?

— Он пришел вскоре после моего ареста и предложил меня представлять, — он кашлянул. — Я не совсем в положении, чтобы перебирать.

Верно, не в том. Отправив мой портрет Роберту, я просмотрела телевизионные репортажи и прочитала новостные статьи о Рэндалле. Пресса превосходно справилась с разбором и документированием его невпечатляющей жизни. Он жил в захудалом доме, принадлежавшем его родителям, зарабатывал мизерную зарплату преподаванием и подрабатывал Сантой в торговом центре каждый праздничный сезон. Он сохранял бороду и живот круглый год, и ему была присуща бледность человека, редко видевшего солнечный свет.

Мне это не нравилось. Это казалось неправильным для Кровавого Сердца. Я сменила тактику.

— У нас есть общий знакомый, — я прикрепила ручку к верху папки и взглянула на него в ожидании реакции. — Люк Аттенс.

Он непонимающе уставился на меня. Я понятия не имела, как он оказался в номинации «Учитель года», разве что харизма у него появлялась только после чашки кофе.

— Люк Аттенс, — повторила я. — Он был вашим учеником.

— А, — он кивнул, но не особо убедительно. — Ладно. Как давно?

— Я точно не уверена. Наверное, лет десять назад.

Он едва заметно пожал плечами:

— Через мой класс проходит много детей. Двести в год. Сложно запомнить всех.

Я подумала о Люке, о незамутненной ярости, искажавшей его лицо, и задумалась, как бы он отреагировал, если бы узнал, что Рэндалл Томпсон его не помнил.

Я решила рискнуть и солгала, пользуясь теми подсказками, которые оставил мне Люк Аттенс, в надежде на то, что Рэндалл среагирует.

— Он говорит, что вы непристойно себя вели с ним. В сексуальном плане.

Выражение его лица моментально изменилось, словно он захлопнул передо мной дверь.

— Нет. Абсолютно нет.

— Может, вы этого не помните, — предположила я.

Он посмотрел мне прямо в глаза, выказывая самые яркие эмоции с момента моего прихода.

— Я не педик, — четко сказал он, приподнимая уголок губ в презрительной ухмылке.

Хм-м. Один ключ подошел к замку. Сильная неприязнь к гомосексуальности. И что-то в его глазах, во вспышке эмоций говорило «насильник». Я видела много опасных личностей и не могла не узнать одну из них во плоти. Рэндалл был медленным и старым — скорее всего, запыхался и умер бы, преследуя жертву в лесу, — но все же было что-то гнилое в его настороженном взгляде.

Впечатления о нем начали прощелкиваться у меня в уме. Что-то сходилось с моим портретом, что-то — нет. Мои инстинктивные предположения о его характере против клинического мнения и портрета. Он не был невиновен, несмотря на возражения Роберта. У него были легкие признаки параноидальной шизофрении, но плохая гигиена и медленные движения не были уникальными отличительными признаками.

Главный вопрос заключался в том, был ли он Кровавым Сердцем.

* * *

Роберт подождал, пока мы выйдем из тюрьмы и до середины парковки, прежде чем спросить мое мнение.

— Я пока не знаю. Дай мне пройтись по записям, — я заметила фургон прессы в дальнем конце парковки и камеру, направленную в нашу сторону, и ускорила шаг.

— Гвен… — больше предупреждение, чем просьба. Он отпер машину, фары «Мерседеса» мигнули.

Я посмотрела ему в глаза поверх крыши машины и выудила из сумочки ключи.

— Это не строительные блоки, Роберт. Я не могу просто сказать тебе, подходит ли круглый колышек к отверстию. Мне нужно обдумать все, что он сказал.