Дни крови и света - Лэйни Тейлор

— Да, это большая редкость, — подтвердил Тьяго. — Только он вряд ли поблагодарит тебя за спасение, если не сможет держать в руках оружие.

«По-твоему, это самое важное?»

Ответ напрашивался сам собой: «Да».

Волк не сводил с нее глаз, но Кэроу продолжала глядеть на Зири. Замученный, изувеченный. Милый, прекрасный, тонкий, гибкий — великолепный представитель исчезнувшего народа. Каким чудовищем заменит Тьяго это совершенство? Нет, она не даст последнему кирину оказаться на свалке. Все получится.

— Я исцелю его.

— Если быстрее сделать ему новое те… — начал Волк.

Кэроу оборвала его на полуслове:

— Я же сказала, исцелю.

Пристально посмотрев на нее, Тьяго спорить не стал и согласно кивнул:

— Ладно, поступай, как знаешь. Но сначала мне нужно его расспросить.

— Не надо его будить, — возразила Кэроу. — Ему так легче…

— Послушай, ты понимаешь, что с ним произошло? Его пытали! Необходимо выяснить, кто это сделал и что Зири им рассказал.

Кэроу, признав правоту Тьяго, осторожно привела раненого в чувство.

Зири открыл затуманенные болью глаза, перевел взгляд с Кэроу на Волка, словно желая сказать ей что-то важное.

Тьяго, изображая заботливого командира, опустился на колени у изголовья бойца и мягким голосом осведомился:

— Кто тебя так?

Распоротые щеки не позволяли Зири говорить, Волку пришлось довольствоваться слабыми кивками и покачиванием головы, что раненому удавалось с трудом.

Узнав, что Зири попал в руки серафимов, Тьяго спросил:

— Ты рассказал им что-нибудь?

Зири решительно помотал головой.

— Отлично, — признал Волк. — А что с отрядом?

На глаза Зири навернулись слезы. Кэроу поняла, что ее подозрения подтвердились: погибли все пять воинов — Балиэрос, Иксандр… Вспомнилась трепетная нежность души Иксандра, так не подходящая его новому чудовищному телу.

— Тебе удалось собрать их души? — спросил Тьяго.

Зири, с мучительным отчаянием глядя на Кэроу, не дал ответа. Что это значит? Тьяго повторил вопрос, но Зири опустил веки; по изуродованной щеке скатилась слеза. Он слабо застонал, охваченный болью. Допрос продолжить не удалось, и Волк направился к выходу.

— Приступай. И удачи, — пожелал он на прощание.

Кэроу хотелось возразить, что удача тут ни при чем, но на этот раз она сама была готова просить Нитид, чтобы все прошло хорошо. Она скупо поблагодарила генерала и стала выбирать зажимы.

Зири со стоном замотал головой, касаясь изувеченной рукой своей груди, словно требуя, чтобы Кэроу использовала его боль.

— Нет, для этого тебе придется оставаться в сознании… — возразила она.

Он кивнул, еще раз слабо ударил себя в грудь и попытался заговорить. Гримаса страдания исказила его лицо, кровь хлынула из ран.

— Не смей! — вскрикнула Кэроу и осторожно отвела его руки. Зири, превозмогая неимоверную боль, крепко сжал пальцы воскресительницы и кивнул.

— Ладно, — сказала она, сморгнув набежавшие слезы. — Будь по-твоему.

Шеста принесла воду и бинты, Кэроу начала промывать раны, обрабатывать их антисептиком. Казалось, легкие касания усиливали боль, сгущали ее, делали осязаемой, пригодной для магии. Упускать возможность не хотелось, но доверить Зири грубым рукам Шесты Кэроу не могла. Мик с Зузаной напряженно наблюдали за подругой. Еще недавно Зузана напрашивалась в помощницы, руки у нее нежные, привычные к тонкой работе…

— Зуз, мне без тебя не обойтись, — неуверенно сказала Кэроу. — Ты справишься?

— Покажи, что делать, — откликнулась подруга, подходя к раненому.

Шеста запротестовала, но Кэроу, не обращая внимания на волчицу, объяснила подруге, что от нее требовалось. Зузана, побледнев, взяла бинты и антисептик.

— Привет, — обратилась она к Зири, уточнила у Кэроу, как звучит «привет» по-химерски, и повторила за ней.

Зири слабо кивнул.

— Это твой соплеменник? — поинтересовалась Зузана. — Ты его нарисовала?

— Да, — подтвердила Кэроу.

— Ну что ж, приступим.

Погрузившись в изорванное пространство боли, Кэроу начала ее собирать, перенаправляя на исцеление.

Она не знала, сколько времени провела в странном забытье работы с магией. Обычно при создании тел сохранялось ощущение глубокого погружения и текучей целостности, однако соединение разорванных тканей требовало постоянного напряжения, словно ходьба по минному полю. Кэроу, проведя в темных глубинах целую вечность, пришла в себя и прерывисто вздохнула.

Сквозь закрытые ставни просачивался солнечный свет. День клонился к закату.

— Обалдеть, — благоговейно прошептала Зузана.

О чем она? Кэроу недоуменно огляделась. Глаза нестерпимо чесались, хотелось проморгаться. Неимоверной тяжестью навалились усталость и опустошенность, и если бы не Зузана с Миком, Кэроу бы обессиленно осела на пол.

Она перевела взгляд на лицо Зири: шрамы едва заметны, ужасающий оскал сменила усталая улыбка, исполненная горечи и невнятной радости.

Все получилось.

Кэроу взволнованно коснулась его ладоней, всматриваясь в чудовищные бугры зарубцевавшихся ран. Зири легко, без напряжения пошевелил пальцами. Кэроу с облегчением перевела дух и, рассмеявшись, попыталась встать. Все вокруг поплыло.

Пол ушел из-под ног.

Все исчезло. На некоторое время.

Зузана сидела на краешке кровати, глядя на спящую Кэроу: дыхание глубокое, лицо умиротворенное, под глазами синяки… Зири лежал рядом с ней, и дышали они в такт.

Мик с Зузаной, предоставленные самим себе, внезапно ощутили зверский голод.

— Ей нужно отдохнуть, а мне — поесть, — простонала Зузана. — Да и ты помираешь с голоду.

Мик порылся в рюкзаке и протянул подруге странный комок, еще недавно бывший плиткой шоколада.

— Она же растаяла во время адского тура по пустыне! — напомнила Зузана.

— А потом художественно застыла. Чем не новая скульптурная форма?

В окно потянуло дымком костра и запахами еды.

— Эй, там еду готовят! — воскликнула Зузана. — Художественный шоколад съедим на десерт, химер угостим.

Мик сосредоточенно нахмурился.

— Знаешь, без Кэроу к ним лучше не лезть, — напомнил он.

— Да ладно, пойдем!

— Неужели шоколадом поделишься?

— Ага.

— Минуточку… Кто ты такая и что ты сделала с настоящей Зузаной?