Миллионерша поневоле - Галина Владимировна Романова

Ольга поставила свою машину в привычном месте в подземном гараже, принадлежащем их управлению культуры. Подивилась отсутствию огромного джипа Любавского, но как-то так – вскользь – подивилась, вообще, и пошла к гаражному турникету.

Охранник был на прежнем месте, привычно поздоровался, коротко ей кивнув. Ольга кивнула в ответ и пошла дальше, не задерживаясь. Но охранник вдруг повел себя как-то необычно, сочувственно пробормотав ей в спину, чего никогда прежде не допускал:

– Да, так-то с нами бывает…

– Простите? – Ольга обернулась и уставилась на него вопросительно. – Вы что-то сказали?

– Да нет, нет, ничего. – Охранник – молодой парень в камуфляжной форме и черной шапке, натянутой на самые брови, вдруг засмущался и скомкал свою речь непонятным изречением, претендующим на философское размышление: – Жизнь, говорю, такая штука… н-да…

Ольга пожала плечами и ушла, ничего ему не ответив. Доехала на лифте до своего этажа. Прошла пустым коридором, так же мимолетно подивившись отсутствию курильщиков. Обычно в это время дня здесь косяками тусовался курящий народ, сетующий на дождь, жару, холод на улице, на ранний подъем, барахлящий карбюратор и дурное настроение по такому случаю.

Никого, на удивление, сегодня там не было.

Ольга вошла в свой отсек, разгороженный стеклянными перегородками, и вот тогда-то до нее начало наконец доходить: что-то не так. Что-то случилось в их мирном – пожалуй, самом мирном из всех управлений – управлении культуры. Что-то случилось в их королевстве, сбилось с ритма, задающего тон всем городским празднествам и веселью.

Вера не повернула в ее сторону голову, не кивнула со значением, чего не случалось прежде никогда, даже после того, как Ольгу повысили. Пусть пренебрежительного, но кивка головы она все же удостаивалась.

Лизка сидела тихо и вопреки обыкновению не дергалась и не вертелась на своем крутящемся стуле. Что также было противно ее природе.

Евгений Евгеньевич на своем месте вообще отсутствовал. Нет, он явился на службу, о чем свидетельствовало его тяжелое пальто на вешалке и портфель, приткнувшийся сбоку стола. Но его не было ни за столом, ни в кабинете. Это тоже было непривычно.

Ольга стянула с себя короткую дубленку, которую мама называла фарсом, а не одеждой. Просунула в ее рукав вязаную мохнатую шапочку и, причесавшись перед зеркалом, вышла в приемную.

– Лиз, а где сам-то? – спросила она у пребывающей в столбняке секретарши. – Что-то нет его, хотя должен…

Лизка дернулась от звука ее голоса, как от удара хлыстом. Подняла на Ольгу страдальческие кроличьи глаза и с диким трагизмом прошептала:

– Наверху! Евгений Евгеньевич наверху, Оль!!!

– А что там? – Ольга по ее примеру понизила голос до шепота и даже подняла глаза к потолку, словно могла рассмотреть сквозь перекрытия двух этажей то, что происходит сейчас у начальства. – Его вызвали?!

– Его еще вчера вызывали перед обедом, но разглашать не велели, – забормотала Лизка, ухватилась за край стола и все-таки, не изменив своей привычке, крутанулась вместе со стулом. – А сегодня уже того… Уже можно…

– Да что можно-то?!

Оля вернула своему голосу нормальное звучание и постаралась посмотреть на бестолковую секретаршу начальственным взором, как-никак – заместитель отдела!

Но бестолковую Лизку это не проняло. Она продолжала пребывать в ступоре и раскачиваться в кресле, время от времени вставляя бестолковые фразы: «Ну ваще», «Офигеть можно», «Как же теперь, а»…

– Все ясно. – Ольга решительно открыла дверь в свой бывший кабинет и как можно дружелюбнее поздоровалась с Верой. Потом, когда та все же рискнула бросить на нее странный вороватый взгляд, Ольга поинтересовалась: – Не знаешь, что произошло?

– А что?! Что произошло?!

Ольга могла поклясться, что Вера перед этим тихонько в одиночестве плакала. Глаза покраснели, нос припух, в руках скомканный платочек.

– Вера! Что происходит?! От Елизаветы толка не добьешься, ты хоть скажи, зачем Евгения Евгеньевича вызвали наверх? Что там сегодня, опять новые перестановки?

– Не надейся! – вдруг с фырканьем ввернула Вера и выбралась из-за стола. – Не успела к одному портфелю привыкнуть, за другим тянешься?! Так?! Не надейся!

– Так я и не… – Ольга даже головой затрясла для убедительности, мысль, что Евгения Евгеньевича вызвали с самого утра наверх для того, чтобы сместить, как-то не приходила ей в голову. – Я и не надеюсь ни на что. Ерунда какая…

– Ага! Ага! Заливай, красавица! – Вера, обойдя кабинет по периметру, подошла к Ольге вплотную и злобно зашептала той на ухо, почти касаясь ее щеки сухими горячими губами: – Тихоня паточная! Глазки потупит, ручки сложит, а сама!.. Кто бы мог подумать!!! Знал бы Евгений, какую змею на груди пригрел, давно бы тебя выпер из отдела. Так нет, держал тебя все это время. Ладно бы за красивые глаза, так нет их у тебя! Нету, чтобы ты о себе ни возомнила! Дерьмо ты, а не красавица, Олька! Это я тебе говорю, потому что все про тебя знаю! Все, все! И все твои тайны давно уже достояние общественности, как бы тебе ни хотелось думать по-другому!

Злобная сумбурная речь Веры не произвела на Ольгу впечатления. То, что знала Вера, знали все. Про Ксюшу, что ли?.. Нет, это вряд ли. Слишком мало времени прошло, чтобы слухи просочились в их отдел. Критику своей внешности она тоже восприняла спокойно. Куда больше ее заботило сейчас отсутствие на привычном месте Евгения Евгеньевича.

Может, и вправду что случилось? За то время, пока она добиралась до работы, елозя летней резиной по обледенелым дорогам города, здесь случился переворот?! И машины Любавского нет на месте. Странно, что только сейчас об этом вспомнилось…

– Лиза, я пошла наверх, – проговорила Ольга, проходя мимо секретарши к выходу. – Если вернется Евгений Евгеньевич, скажешь, что я скоро.

– Ага, Оль, – кивнула, соглашаясь, Лизка и вдруг не к месту хихикнула: – А вы там с ним это… встретитесь, пожалуй. Туда с утра все начальство потянулось. Так что тебе как бы тоже того… надо бы туда сходить.

Подавив тяжелый вздох, Ольга ушла.

Лифт прибыл сразу, без задержек. Громыхнул железным нутром, останавливаясь. Распахнул взвизгнувшие двери и тут же, казалось, едва дождавшись, когда она войдет, помчал ее наверх.

В приемной Любавского было не протолкнуться. Весь начальствующий состав, от первого звена до последнего коленца, собрался здесь. Говорили все шепотом, воровато пряча глаза от собеседника и упорно сверля взглядами затоптанный паркет под ногами. Лица были печальными, если не скорбными.

Пробираясь к столу секретарши и внимательно поглядывая по сторонам, Ольга впервые за это утро почувствовала, как внутри у нее понемногу все начинает схватываться морозцем. Это мерзкое чувство, именуемое научно выбросом адреналина в кровь, она ненавидела. Оно всегда появлялось у нее в моменты ожидания беды и еще ни разу ее не обмануло. Беда, как правило, случалась.