Миллионерша поневоле - Галина Владимировна Романова

Погода, как и следовало ожидать, начала выкидывать фортели. Ветер резко сменил направление с юго-западного на северный. Лужи мгновенно начали затягиваться кисельной пленкой. Еще час-другой, и захрустит под ногами, и завьюжит. А она в тоненькой осенней курточке, едва прикрывающей ей попу. Мишка тепло одет, да ему особенно и мерзнуть некогда, она приедет за ним на машине и доставит до самого дома. В магазин еще заехать бы надо, купить ему чего-нибудь. Чем, интересно, его Ксюша кормила?

Оля нырнула в машину, завела мотор и минуты три его прогревала. Затем медленно выехала с милицейской стоянки и покатила в сторону управления культуры.

Перед тем как втиснуть свою малютку между свирепо ревущих «КамАЗов», она, кажется, успела заметить того шикарного блондина, которого так нелепо испугалась. Парень вышел на ступеньки в распахнутой куртке и очень долго и очень пристально смотрел вслед ее машинке. Или ей это только показалось? Вечно она выдумывает!

Нужно сосредоточиться на дороге, которая подернулась пленкой, таящей в себе много опасного. Потом еще отсидеть полдня под неусыпным оком Евгения Евгеньевича, и затем…

Затем все же стоило поискать Ксюшу. Не сегодня, конечно, нет. В выходные.

Если подруга к тому времени не вернется, придется ее искать самостоятельно. Кроме нее, Ксюшку искать некому, так получается. Мишку надо будет отправить к матери в деревню, туда все равно ехать придется. Мало того, что оставался невыполненным ее заказ с курами, так еще теперь беда с расследованием приключилась. Мать же не отстанет: либо часами будет висеть на телефоне, изводя ее вопросами и выводами, сделанными на основании ее ответов. Либо приедет, что много хуже. Лучше уж она сама съездит к ней. Заодно и ребенка пристроит. Здесь ему нельзя оставаться. Здесь все как-то уж слишком пропахло бедой. Холодный неустроенный быт Ольги, сердобольные вздохи воспитательниц, их жалостливые поглаживания по голове. Мишка очень умный ребенок, сразу догадается, что здесь что-то не так. Начнет приставать с вопросами, а то еще чего хуже – тосковать. Этого допускать нельзя. Придется везти к матери. Прямо в пятницу вечером. А переночевав, уехать.

Проницательный Федор Иванович непрозрачно намекал на то, что она может знать, где скрывается ее подруга. Знать она, конечно, не знала. Но догадываться догадывалась. Вот и нужно в выходной своим догадкам найти подтверждение. Не найдет значит, беда. Найдет – будут праздновать победу. А пока надо ждать и надеяться.

Валера Лапин смотрел вслед юркнувшей на проезжую часть крохотной, почти игрушечной машинке, которой управляла Ольга, и размышлял.

Размышления его носили весьма неутешительный характер.

С самого утра он был мрачен. С той самой минуты, как ему позвонили и сообщили, что в его деле с убийством судопромышленника наметился перелом, и до того момента, как в кабинет заглянула эта женщина, он пребывал в самом скверном расположении духа.

Кого они нашли?! Что навыдумывали?! Чтобы бродячий бомж, время от времени наведывающийся домой, оказался способным провернуть операцию с убийством в гостинице, причем операцию такой сложности?.. Этот жалкий тип застрелил человека из пистолета с глушителем? Нет, ребята, это нонсенс. Этого быть не может по сути своей. Такое существо, как Алексей, кажется, так его зовут, может убить кого-то в подворотне за стакан вонючего самогона. Может прибить в пьяной драке за три вшивых сигаретки или кусок курицы, издохшей еще в прошлом году. Но вот чтобы так – продуманно, не наследивши, изъять документы?..

Нет, ребята, так не бывает. Это против правил.

– Ты же сам говорил, что там побывал дилетант, чем же тогда недоволен? – возмутился Федор Иванович, когда Валера изложил ему свои сомнения. – Вот он тебе – на блюдечке с голубой каемочкой! Или ты возражаешь, потому что мы твою работу за тебя сделали, и тебе теперь меньший гонорар положен? Так мы, паря, здесь и за меньшее так корячимся. Сам же знаешь, не новичок…

Валера молчал. Он, конечно же, понимал рвение бывших коллег, пытающихся всеми правдами и неправдами сфабриковать дело и отправить его поскорее в суд. Но его дело от этого совсем не выигрывало. Ему нужно было доказать как раз обратное! Ему следовало уличить в причастности к данному преступлению эту самую даму, что сейчас так удачно втиснула свою машину меж двух огромных фур. И вряд ли при этом поморщилась…

Он неторопливо спустился по ступенькам и скользкой дорожкой прошел к взятой напрокат у приятеля «пятерке». Продавленное сиденье противно скрипнуло. Заледеневший за полдня салон принимал его неохотно. Мотор тоже долго чихал и фыркал, выражая протест чужаку. Ему и самому надоело. Надоело все. И бессмысленные метания в поисках улик, свидетельствующих против этой дамы. И постоянно чужое жилье надоело. И девочки чужие с чуждыми ему требованиями и амбициями надоели. А Танюшка… А Танюшка тоже теперь чужая. Вот так вот…

Лапин вырулил со стоянки на проезжую часть и медленно покатил к тому дому, где ему удалось снять вполне сносное жилье. Свиданий на сегодня у него не было. Ниночка и не настаивала. Слишком частые встречи, как она объясняла ему, приведут к непременному привыканию, а это губительно для чувств. Чувств никаких не было. Об этом знали и он, и она. Но Валера согласно кивал, прекрасно зная истинную причину нерегулярности их встреч. Все было намного прозаичнее. В свободное от работы и его персоны время Ниночка встречалась с другими мужчинами, которые, как он подозревал, не ограничивались лишь шампанским и виноградом…

Его встретило гулкое парадное с мозаичной плиткой под ногами и старинными светильниками, свисающими в абсолютной целости и сохранности с потолка. Этот дом ему понравился сразу. Понравился высотой потолков и толщиной стен, от которых веяло стабильными семидесятыми, когда он был по-младенчески счастлив.

Валера зашел в квартиру, захлопнул за собой дверь и тут же со злостью швырнул куртку в угол, хотя рогатая вешалка стояла в полуметре от него. Но по законам жанра он должен был непременно швырнуть куртку в угол и пройти затем обутым на середину большой комнаты. Валера ухмыльнулся невесело, тут же снял с ног ботинки, переобулся в тапки и потянулся к куртке. Нечего тут корчить из себя раздавленного обстоятельствами сыщика, которому глубоко наплевать на окружающие его вещи и предметы. Он же не такой, елки! Он любит уют, чистоту, красивые вещи… и красивых женщин.

Про женщин Валера вспомнил уже под бутылку пива, из которой запивал разогретую в микроволновке пиццу.

Ох уж эти женщины!.. Особенно красивые женщины – ох!..

Беда с ними, просто беда. Вон как сегодня Федора Ивановича пробрало от чувственного напора Шустиковой Ольги. Еще немного, и точно бы все рассказал ей. И о том, что Алексей этот ее – первый кандидат на роль убийцы судопромышленника. И про то, что оружие в его руках оказалось именно тем, из которого в того выстрелили. И про то, что Ксюше ее никто никакого обвинения предъявлять не станет, а может, даже и поблагодарят за то, что она им готового убийцу преподнесла.

Пробрало Федора, ох и пробрало. А его-то самого как? Пробрало, нет?..