Семена прошлого - Вирджиния Клео Эндрюс

Но отчего она мягко оттолкнула мои руки и отвернулась? Я смотрела, как она смахивает рукой слезы, сморкается и пытается остановить свой плач. После усилия над собой она вновь заговорила:

— Я не знаю отчего, но у меня бывают по ночам кошмары. Я вскакиваю в испуге, думая, что произошло еще более страшное событие. Все дело в этом доме: в нем что-то зловещее. Когда вы все разъезжаетесь, Барт в своем офисе, Джоэл молится в этой уродливой комнате без мебели, я лежу на кровати и слышу, как весь дом перешептывается сам с собой. Я слышу, будто ветер произносит мое имя. Я слышу, как скрипит за моей дверью пол, вскакиваю и бегу, чтобы посмотреть, кто там — но за дверью никого нет. Может быть, это плод моего воображения, но ведь и вы, Кэти, иногда слышите что-то нереальное. Может быть, я схожу с ума? Я правда схожу с ума, Кэти?

— Ах, Мелоди, — проговорила я, пытаясь вновь привлечь ее к себе, но она отодвинулась на дальний край софы.

— Кэти, отчего этот дом такой? — спросила она.

— Какой? — я пыталась скрыть свое смущение.

— Не такой, как другие дома. — И она в страхе посмотрела на дверь, ведущую в холл. — Вы ничего не чувствуете? Не слышите? Вы не чувствуете, что дом будто живет сам по себе?

Глаза мои непроизвольно расширились от страха. Из моей комфортной комнатки будто выветрился весь уют. Но из спальни доносилось ровное дыхание Криса.

Мелоди, обычно молчаливая и замкнутая, заговорила на одном дыхании дальше:

— Я чувствую, что этот дом использует населяющих его людей, как вампир, выпивающий жизненные силы из жертв, чтобы его собственная жизнь продолжалась вечно. Я бы не хотела, чтобы его отреставрировали. Он лишь по своей отделке новый, а на самом деле — ему несколько веков. Когда я поднимаюсь или спускаюсь по этой старой лестнице в фойе, мне видятся призраки.

Леденящий страх сжал мне сердце при этих словах.

Все, что она говорила, было будто сказано моими словами, моими ощущениями. Я ощущала, как дышит этот дом! Я попыталась вернуть сама себя к реальности.

— Послушай, Мелоди. Барт был еще маленьким мальчиком, когда моя мать распорядилась отстроить заново этот дом на месте старого. Перед самой ее смертью он был почти закончен, только оставалось его отделать изнутри. Когда она умерла, было прочитано ее завещание, по которому она оставляла дом Барту. До совершеннолетия Барта его доверенным лицом оставался Крис. Мы с Крисом решили, что будет пустой тратой прежних денег не довести строительство до конца. Мы не стали делать собственного проекта внутренней отделки, пока Барт не распорядится сам. Барт приехал сюда сам на каникулах и распорядился, чтобы все было отделано так, как оно существовало в прежние дни. Но ты права: я тоже не желала бы, чтобы этот дом поднимался из руин…

— Может быть, ваша мать, Кэти, знала, что нужно Барту для уверенности в жизни? Разве вы не замечаете, как он изменился? Это совсем не тот мальчик, который прятался за деревьями и ползал по парку, подслушивая… он теперь — хозяин, и он ощущает себя здесь хозяином. Я бы назвала его королем здешних гор, потому что он так сказочно богат…

Пока еще нет, пока нет — успокаивала я себя. Однако ее быстрые, шепчущие слова беспокоили меня. Мне не хотелось видеть Барта этаким средневековым владыкой. Но она продолжала:

— Барт счастлив, Кэти, он чрезвычайно везуч и счастлив. Он говорит мне, что ему жаль Джори. Но сам все время звонит юристам и торопит их, чтобы они подняли и перечитали завещание. Те оправдывают свою медлительность тем, что Джори в госпитале, а для обнародования завещания нужно присутствие всех родственников. Завещание будет прочитано в офисе Барта.

— Откуда тебе все известно о делах Барта? — изумилась я.

Я вдруг что-то заподозрила. Она столько времени провела в этом доме наедине с Бартом и с Джоэлом, который и не показывается из своей домашней «часовни».

Джоэл был бы удовлетворен, если бы Джори был вообще уничтожен: ведь это, по его мнению, принесло бы удовольствие Барту. В глазах Джоэла танцор балета был худшим из грешников, показывающим принародно свое тело, танцующим на потребу богатых грешниц… Я пристально взглянула на Мелоди.

— Ты много времени проводила за разговорами с Бартом?

Она внезапно быстро встала:

— Кэти, я устала. Я и так сказала много лишнего. Скажите, у беременных всегда такие ужасные сны? Вам тоже снились кошмары? Я очень боюсь, что ребенок родится ненормальным, ведь я так много плакала из-за Джори.

Я, конечно, как могла, утешила ее, хотя внутри у меня все стонало и дрожало. Всю оставшуюся ночь я ворочалась и вздрагивала от собственных кошмаров рядом с Крисом, пока он не проснулся и не попросил меня дать ему чуть-чуть поспать. Я обвила его руками, вцепилась в него, как в спасательный круг в жестоком море Фоксворт Холла, как я всегда хваталась в своей жизни за спасительную соломинку.

Наконец-то отделка комнат Джори была закончена. Все здесь было спланировано так, чтобы ему было удобно, комфортно, а также приспособлено для занятий. Мелоди стояла рядом со мной, наблюдая, как заканчиваются отделочные работы; мы обсуждали, как сделать комнаты более веселыми и яркими.

— Джори любит краски и свет, в противоположность мнению, что сумрак делает обстановку богаче, — объясняла Мелоди со странным блеском в глазах.

Я поняла, что она имеет в виду мнение Барта. И вновь у меня возникла мысль: часто ли и насколько тесно они общаются с Бартом. О чем они могут говорить вдвоем? И что делать?..

Я видела жадный блеск в глазах Барта при взгляде на Мелоди. Самый подходящий шанс для Барта наступил сейчас, когда Джори далеко, да и бессилен, а Мелоди нуждается в мужчине. Но я тут же ухватилась за спасительную мысль: ведь Мелоди презирает Барта. Поговорить с ним с тоски — может быть, но остальное — вряд ли.

— Скажи мне, чем еще помочь, — спросила я у нее, стремясь занять ее, почувствовать себя необходимой.

В ответ она впервые за долгое время улыбнулась счастливой улыбкой:

— Вы можете помочь мне застелить постель новым бельем, которое я заказала. — И она раскрыла пластиковую упаковку, при движении качнув налившиеся груди. Она еще ходила в джинсах, но живот уже начинал проступать.

За нее я переживала почти так же сильно, как и за Джори. Беременная женщина должна больше есть, пить молоко и принимать витамины, а у Мелоди такая жестокая депрессия. Она с головой ушла в несчастье, случившееся с Джори. Я желала этого, не скрою, однако сочувствие как-то слишком быстро овладело ею, и от этого казалось фальшивым. Но тут же появилось объяснение и ее улыбке и настроению:

— Кэти, Джори поправится и снова будет танцевать. Я видела сон, а мои сны всегда вещие.

Теперь она пытается сделать то, что и я в первые дни после несчастья — убедить себя, что все будет как прежде, и на этом самообмане построить жизнь и свою и Джори.