Семена прошлого - Вирджиния Клео Эндрюс

В коробке оказались изящно упакованные тоненькие мачты, леска для корабельных снастей, другие составные части деревянной игрушки.

— Модель клипера, — угадал Джори, разглядывая все это с восхищением и недоумением одновременно. — Мам, но здесь десять страниц инструкций! Она так сложна, что лучшая часть моей жизни уйдет на ее сборку. Ну, а если я ее все же соберу — что потом?

— Что потом? Мой сын, когда ты ее закончишь, это будет замечательный подарок для твоего сына или дочери, которые уже появятся на свет. — Я говорила с большой уверенностью в его способности и желании собрать эту модель.

— Ведь у тебя хорошие руки, наметанный на мелочи глаз, сметливый ум и много решимости.

Смеясь, он откинулся на подушки: он уже устал. Закрыл глаза:

— Ну, хорошо, уговорила. Я начну, но я не мастерил ничего с тех детских лет, когда склеил аэроплан.

Да, я помнила этот аэроплан. Барт, который умел разрушить все, был взбешен способностью Джори сделать какую-либо вещь.

— Мама… Я устал. Дайте мне поспать перед тем, как придут читать завещание. Иначе не знаю, выдержу ли я весь восторг по поводу принятия Бартом наследства.

Как раз в этот момент вошел Барт. Джори скорее почувствовал, чем услышал его присутствие и открыл глаза. Две пары таких разных глаз встретились с вызовом, будто на дуэли — наступило молчание, длившееся так долго, что я услышала стук собственного сердца. Часы за моей спиной, казалось, тикали невыносимо громко, и неожиданно громким было дыхание Мелоди. Наконец, Мелоди начала переставлять цветы в вазе — просто, чтобы чем-то заняться.

А молчаливая дуэль продолжалась, хотя единственное, что надо было сделать Барту — поздороваться с братом, которого он всего раз навестил в госпитале. Но Барт, по-видимому, собирался выиграть этот поединок взглядов.

Я уже собиралась вмешаться, когда Джори сказал просто и тепло, не опуская взгляда и улыбаясь:

— Привет, братишка. Мне известно, как ты ненавидишь больницы, поэтому было вдвойне любезно с твоей стороны навестить меня там. Но теперь я здесь, в твоем доме… так давай, поздороваемся! Я рад, что мой несчастный случай не испортил твоего бала. Я слышал от Синди, что мое падение лишь на мгновение вызвало замешательство, но потом торжество возобновилось.

Барт все так же стоял, не говоря ни слова. Мелоди покончила с букетом и подняла голову. Несколько завитков ее светлых волос выбились из-под тугой балетной наколки и сделали ее особенно привлекательной. Во всем ее облике было что-то усталое, изнемогшее, будто она совсем сдалась под натиском жизни. Показалось ли мне или вправду она взглядом послала какое-то предупреждение Барту? Но если это так, то он понял ее и улыбнулся какой-то ненатуральной улыбкой.

— Я рад твоему возвращению, Джори, с приездом. — Он пожал брату руку. — Если тебе что-нибудь будет нужно, дай мне знать.

И ушел, посеяв тревогу и недоумение в моей душе…

В тот же день ровно в четыре, когда Джори отдохнул и его подняли на носилках наверх, в домашний офис Барта вошли трое нотариусов. Мы сидели в красивых бежевых кожаных креслах, все, кроме Джори, который лежал на передвижном кресле, усталый и спокойный. Глаза его были полузакрыты, показывая очень мало интереса к происходящему. Прилетела самолетом и Синди согласно условию, при котором завещание должно быть зачитано в присутствии всех наследников. Она сидела, облокотившись на мое кресло, покачивая своей рельефно очерченной ножкой в голубой туфельке на высоком каблуке. Гневные взгляды Джоэла на свои прекрасные ноги она воспринимала с юмором. Мы все присутствовали будто на похоронах, а перешептывание нотариусов усугубляло напряженную обстановку.

В особенности возбужден и экзальтирован был Барт. Мы все уже слышали завещание когда-то, но теперь предстояло перечитать его основную часть. Старший из нотариусов осторожно, слово за словом, начал читать.

«…когда мой внук, Бартоломью Уинслоу Скотт Шеффилд, унаследовавший свою родовую фамилию Фоксворт, достигнет возраста двадцати пяти лет, — читал старик в очках, спущенных на нос, — ему будет выдаваться ежегодная сумма в пятьсот тысяч долларов по достижении им возраста тридцати пяти лет. По достижении означенного возраста вся принадлежащая мне недвижимость должна быть передана в полное владение моему внуку, Бартоломью Уинслоу Скотту Шеффилду Фоксворту. Мой первый и старший сын, Кристофер Гарланд Шеффилд Фоксворт, будет поверенным в делах о наследстве и его распорядителем до достижения моим вышеназванным внуком означенного возраста».

Там было еще что-то и немало, но остального я уже не слышала. Я взглянула на Криса: казалось, он, как и я, был в шоке. Потом я перевела взгляд на Барта.

Его лицо было бледно и отражало множество противоречивых эмоций. Кровь схлынула с его щек. Он нервно провел длинными пальцами по безупречно уложенным волосам, и они остались в беспорядке. Беспомощно взглянув на Джоэла, будто спрашивая у него совета, он перевел взгляд на Синди. Джоэл лишь пожал плечами и поджал губы, будто подтвердив свои подозрения относительно завещания.

Барт, по-видимому, думал, что чья-то злая воля в одночасье изменила завещание моей матери, и в первую очередь его взгляд упал на Синди. Затем под подозрение попал Джори, который, не интересуясь ничем и никем, кроме Мелоди, с сонным видом лежал на инвалидном кресле. А Мелоди глядела на Барта таким же белым, как у него, удрученным взглядом. Они явно без слов ловили мысли друг друга.

Внезапно Мелоди склонила голову на грудь Джори, и Барт отвел от нее свой горящий взгляд. Мелоди молча заплакала.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем нотариус свернул длинный лист завещания, вложил его в голубую папку, положил папку на стол Барту и встал, сложив руки и ожидая вопросов Барта.

— Что, черт возьми, происходит?! — выкрикнул Барт. Он вскочил с места, прошел к столу, схватил завещание

и быстро пробежал его глазами с повадкой эксперта; прочитав, бросил на стол.

— Будь проклята старуха! Она обещала мне все, все! А теперь оказывается, что надо ждать еще десять лет… почему эта часть не была прочитана раньше? В свои десять лет я прекрасно запомнил, что она в своем завещании называла возраст двадцать пять лет, когда я войду в права наследования. Вот, теперь мне двадцать пять и месяц, где же мое наследство?

Тут встал Крис.

— Барт, — спокойно сказал он, — у тебя будет пятьсот тысяч долларов в год — такие деньги не бросают на ветер. И разве ты не понял, что все твои текущие траты и стоимость содержания этого дома обеспечивается счетом в банке, записанным на опекуна? Так что все твои затраты будут оплачены не из твоего наследства. А пятьсот тысяч долларов в год — это более, нежели девяносто девять процентов людей в мире получают за всю свою жизнь. Сколько тебе еще надо, после того, как существует гарантия оплаты любых твоих затрат? Эти десять лет пролетят как миг, и через десять лет ты получишь все, о чем мечтал.

— Сколько там еще в этой фигульке названо? — взорвался Барт, сверкая своими черными страшными глазами.