Лесная дорога - Кристофер Голден

– Продолжай, - прошептал он. Она повернулась к нему.

– Что? Что я должна продолжать? Перестань на меня так смотреть!

От мягкости Майкла не осталось и следа. Сумрачно и решительно протянул он руку к ее лицу. Джиллиан вздрогнула, когда он погладил ее по щеке. Ей хотелось дать ему пощечину, выцарапать глаза, но она сдержалась.

– О других вещах ты тоже позабыла?

– Не понимаю, о чем ты. Майкл опустил руку.

– Как зовут парня, с которым ты проводила время?

Она сердито нахмурилась.

– Энди Холлингс Он заставил меня сделать ему минет, и меня стошнило ему на колени.

Майкл передернулся от отвращения, но вскоре лицо его вновь приняло созерцательное выражение.

– Поговори со мной, Джиллиан. В радости и горе, помнишь? Ты позабыла и многое другое? Ты забыла шоу Дика Ван Дайка. Что еще? Я пытаюсь понять, почему ты так поступаешь… почему перестала быть собой. Я знаю, ты это тоже чувствуешь. Ну а вдруг с тобой что-то не так? Какой-нибудь химический дисбаланс или… или хуже того?

– Со мной? А как у тебя с головой, Майкл? Ведь это тебе являлись привидения.

– Джилли…

Она сделала неприличный жест, после чего повернулась спиной и расстегнула молнию на юбке. Юбка соскользнула на пол, выставляя на обозрение ее голый зад. Майкл вполголоса ругнулся, но не от восхищения. Джиллиан ухмыльнулась, упиваясь вкусом вина во рту и ощущением приятного жжения между ног.

Она попыталась расстегнуть блузку, но пальцы не слушались и никак не могли с этим справиться. Тогда она стащила блузку через голову и достала из шкафа чистую футболку. Когда она натянула футболку и повернулась к постели, Майкл загородил ей дорогу.

– Дай мне пройти, - огрызнулась она.

Но Майкл над чем-то размышлял - это было написано у него на лице.

– Не хочешь ответить или не можешь?

– Убирайся с дороги, Майкл.

– Кто был твоим учителем в первом классе?

– Майкл! - тихо, с угрозой, сказала она.

– А в пятом классе? Седьмом? Кто был твоим учителем в восьмом классе, Джиллиан? А в полной средней школе? Кто был вашим директором в средней школе?

Вся дрожа и злясь на себя за это, она попыталась оттолкнуть его. Майкл схватил ее за плечи.

– Рита Уэлч! Директора средней школы звали Рита Уэлч! - закричала она, неприятно пораженная визгливостью собственного голоса.

Майкл закрыл глаза и протяжно выдохнул. Потом, кивнув, вновь их открыл.

– Ладно. Хоть что-то. Ты помнишь, что мама подарила Ханне на восемь лет? Ты еще ей позавидовала.

– Конечно помню.

– И что же?

Нахмурившись и закатив глаза, она хотела отступить на шаг, но пошатнулась из-за подвернувшейся некстати ноги. Майкл поддержал Джиллиан, и она со злостью посмотрела на него, жалея, что чуть-чуть пьяна и из-за этого не может его переспорить.

– Ты не помнишь. Ты хоть что-нибудь помнишь? - Его голос поднялся до истерических ноток. - Ханну? Пляжный домик, который ваши родители всегда снимали на Кейп-Коде? Мальчика, с которым впервые поцеловалась? Как бегала за мороженщиком? Помнишь ту поездку с семьей во Флориду, когда тебе было десять?

– Разумеется помню, - сказала она, досадуя на то, что голос у нее дрожит.

Майкл отошел от нее на шаг.

– Ты ни разу в жизни не была во Флориде. Ни разу. - Он провел ладонями по лицу. - Господи, Джилли, что они наделали?

Тот же вопрос Майкл задавал и раньше, но на этот раз она не истолковала его неправильно. Вопрос совершенно не касался отсутствующих трусов или приятной дрожи внутри. Он был о чем-то другом. Но Джиллиан находилась в полном неведении относительно этого предмета.

И это ее пугало. А что, если у нее и вправду не в порядке голова? Опухоль мозга или что-то в этом роде?

– Джилли, пожалуйста, скажи мне. Какие твои самые ранние воспоминания?

Она по-прежнему дрожала, а теперь начала сильно трясти головой из стороны в сторону.

– Хватит, - сказала она. Перестань, Майкл. Оставь меня в покое! Прекрати эту чушь с психоанализом Я не могу… не хочу знать!

Слова вылетели у нее изо рта, прежде чем она успела сообразить. Она даже присвистнула от удивления. Потом с ней стала происходить какая-то перемена. Голова затряслась еще сильнее, зубы оскалились, и руки сжались в кулаки с такой яростью, что ногти до крови вонзились в ладони.

– Джилли…

– Не смей меня так называть, сукин сын! Джиллиан принялась колотить Майкла кулаками, обрушив на него град ударов. Она сильно врезала ему в челюсть правой рукой, едва не сломав себе суставы, но оно того стоило. Это было так классно, что ей захотелось повторить.

Майкл покачнулся, но Джиллиан продолжала нападать. Преследуя его, она изо всех сил молотила кулаками. Потом, быстро выбросив вперед левую руку, она попыталась оцарапать ему щеку, но он успел отскочить назад, и она задела его лишь слегка.

– А пошел ты! Убирайся из моего дома! Убирайся отсюда!

Джиллиан лягнула его, нацеливаясь в пах, но он отпрянул, и она попала ему в голень. Майкл зашипел от боли, отодвигаясь еще дальше назад. Через мгновение она припрет его к кровати, он упадет, и она его поимеет. Чертов придурок. Сукин сын. Какого хрена он о себе воображает?

– Какого хрена? Какого хрена? - повторяла она вновь и вновь, словно распевая псалом.

– Это и мой дом тоже. Я здесь живу, - сказал он.

Джиллиан плюнула ему в лицо.

От неожиданности Майкл оцепенел, она и сама как будто не ожидала от себя такого, но остановиться уже не могла.

– Убирайся к чертям из моего дома. И держись от меня подальше.

Он покачал головой с выражением полного отчаяния. По его щеке скатилась одинокая слеза. Заметив ее, Джиллиан ухмыльнулась, скривив губы.

– Слабак. Убирайся.

Скрестив руки на груди, она смотрела, как он натягивает голубые джинсы и свитер, бросает какие то вещи в сумку и уходит. Затем послышались его шаги на лестнице, и входная дверь захлопнулась. Из гаража донеслось гудение заводимого мотора; подойдя к окну, она смотрела, как он возится с машиной, которая была припаркована поперек подъездной дорожки.

Потом он уехал.

Джиллиан взяла пульт дистанционного управления, чтобы переключить канал, но вдруг замерла, уставившись на экран, где шло шоу Дика Ван Дайка. Она, как загипнотизированная, смотрела на актеров. Они казались до тошноты счастливыми и добрыми, хотя шутки вовсе не были смешными. Закадровый гогот зрителей не мог убедить ее в обратном. Где же тут очарование?

Она лежала на постели, продолжая испытывать томление - два парня в баре немилосердно ее оттрахали, и она сама упрашивала их, - и смотрела этот старый черно-белый реликт по телевизору. В глубине души у нее жило смутное сознание того, что чего-то не хватает и что отсутствие этого должно причинить ей боль. Но вообще ей было только скучно.