На краю пропасти - Юрий Владимирович Харитонов

поняли ещё смысла изменившейся жизни. Ты — другой! И в этом твой огромный плюс, которого ты не видишь в упор. Не надо мотать головой! Отойди от шаблонов, которые тебе навязали! Другой — не хуже или лучше. Это означает лишь, что тебе не по пути с ними — людьми, вызвавшими катастрофу и их потомками, такими, как Митяй… И не способными отойти от всего старого. Да! Они приспособились существовать внутри стен, не ими построенных. Отбивать атаки зверей, жить и пользоваться останками старого мира. А почему? Потому что любовь к себе и себе подобным не может изменить их и их внутренний мир. Они перегрызут друг друга раньше, чем это содеют звери! А ты… — он сделал длинную паузу, пытаясь подобрать слова. — Тебе надо перестать жить жизнью про́клятых; тех, кто ещё не понял, что мир изменился навсегда, и что искать себя надо ещё в чём-то другом… Найди свой путь, Яр! Не такой, что прошёл я и все, окружающие тебя… — Игорь затих, словно всматриваясь юноше в душу.

Яр закусил губу. Ему хотелось плакать. Но он не мог выказать перед Потёмкиным слабость. Поэтому скупую слезу, скатившуюся по щеке, он не стал стирать, мужественно выдержав взгляд лекаря.

— Соринка застряла, — только и вымолвил он, когда смог говорить.

— Ну да, — согласно кивнул Игорь, проследив за слезой. — Осталось её вытащить, — естественно, он говорил уже не про соринку, но оба друг друга поняли.

— Ты мне поможешь?

— Обязательно, парень, — кивнул Потёмкин. — Я же лекарь! Только будь рядом, когда… Да всегда. Я помогу тебе.

Он обернулся, отметив, что слёзы выступили и у Ольги, и даже на щеке Джорджа блеснула влага… Он прижался к решётке и, вытаращив глаза, слушал.

— Мы уходим сегодня!

— Что? — пролепетала Ольга.

— Что? — словно эхо, повторил Яр.

— Нас с Лидкой возьмёте? — встрял Джордж. Все удивлённо к нему повернулись. — Мы тоже хотим уйти!

— Куда это вы собрались? — раздался голос Грома из коридора.

Жора вздрогнул, но пошевелиться не посмел: поблескивающий в свете единственной в камере лампочки ствол пистолета упёрся холодной сталью ему в голову. Ольга охнула, Яр дёрнулся в сторону решётки, и только Игорь, напрягшись и напружинившись, следил за каждым движением врага.

Глава 9

Рождение зверя

— Не ожидал, что я останусь послушать? — лицо Грома приблизилось к границе света, давнишний ожог исказился от злобной гримасы, превратив морду в пугающую маску. — Не такие мы с Воеводой и дураки, а, Игорь? Не такие идиоты, чтобы верить незнакомцу, пришедшему неизвестно откуда. А я предупреждал, что ты не из нашего племени!

— Племени? Рабов-египтян, что ли? — Игорь зло ухмыльнулся. — Воевода втирал мне что-то подобное. Но, извини, я не верю в каких-то высших или отличных от других людей. По мне, все равны, хоть и стоят по разные стороны забора.

— Забора, Потёмкин? Какого? Это у тебя в голове какая-то выдуманная ограда поставлена, которой в настоящей жизни нет, и это тебе препятствует…

— Чему? Мешает издеваться над людьми? Убивать ни за что?

— Стоять на верхней ступеньке пищевой цепи! А не вот тому, что ты тут сейчас обрисовал.

— Теперь это так называется? Знаешь, Гром, я на твоём месте не был бы так…

— А ты не на моём месте, Потёмкин! — оборвал лекаря Гром и толкнул Жору. — Открывай! Именно поэтому, Игорь, вы все завтра отправитесь на корм кроликам и свиньям. — Ольга охнула, а Яр замотал головой, не веря собственным ушам.

— Что? — переспросил он, чувствуя рвотные позывы.

— Они у нас всеядные, — широко улыбнулся начальник охраны, отчего обгоревшее лицо исказилось. — Жрут-с все, что ни дашь. А кому сейчас легко? Вот и я считаю, что такой питательный, как человечина, корм нельзя выкидывать без причины, особенно молодых людей или нежных младенцев. В замкнутой системе ничего пропадать не должно́.

— И это… это всё… вы потом нам… людям? — Яр не находил слов, он не мог поверить в услышанное. Конечно, можно было трактовать речь начальника охраны, как очень злую шутку, но что-то подсказывало юноше, что это правда. Ведь никто и никогда в жизни не видел, как выбрасывали в Колокшу детей с отклонениями. Никто! И никогда! Охрана отбирала младенцев у матерей, под чутким оком Воеводы проводился закрытый обряд в Михайло-Архангельском монастыре и… дитя больше не видели. Руки сжались от ярости и бессильной злобы, зубы заскрипели. Он готов был броситься на Грома, но это ни к чему не привело бы.

— Но-но-но, — начальник охраны плотнее прижал пистолет к голове Джорджа. — Тронешься с места — у него нет шансов. Правильное слово: скармливали. Именно. Да не зеленей ты так, рогатый… Звери ж переработали уже людей-то, вы не их мясо ели, а животных… Давай, заходи! — начальник охраны подтолкнул стволом Жору. — Так и хочется пристрелить всех сейчас. Так и чешутся руки. Но нельзя… Заказано лишать народ зрелищ. Пускай отвлекутся от трудных будней. Пусть мнят, о чём хотят, лишь бы не о том, о чём действительно сто́ит раздумывать… а девушка ещё пригодится! На неё у Воеводы особые планы, — Гром подмигнул Ольге, заставив Яра вновь дёрнуться, и уже было закрыл решётку, но вдруг остановился и заговорил, направляя пистолет на Жору. — Стоп! А ведь вот этого можно не показывать народу. Можно сейчас прикончить…

— Я те дам кончить-тоть! — из темноты материализовалась Лидия и со всей силой навернула Грома тяжёлой кружкой по голове. — Моего Жорку!

Горячее содержимое выплеснулось на одежду начальника охраны, зазвенел разбившийся прибор, а Гром от неожиданности и, мягко говоря, совсем не мягкого удара дородной Лидии, ввалился в камеру, потеряв равновесие. Он уже упал, но в какой-то момент оттолкнулся руками от пола, встал на колени, а потом вскочил и, готовый ответить, развернулся в сторону женщины, не учтя одного: теперь начальник охраны находился на территории Игоря. Потёмкин моментально сорвался с места, одновременно пнул Олега в спину и перехватил руку, в которой тот держал пистолет, вывернув так резко, что Гром, не успев подняться, вновь оказался на полу лицом вниз. Пистолет отлетел в сторону, где оружие тут же подхватила не растерявшаяся Ольга, а Игорь, упёршись коленом в хребет Грома